Недоброжелатели говорят, что не было блокады Ленинграда. И доказывают, какой огромный грузооборот военной продукции был из города и какой, следовательно, в город. Дескать, просто продовольствие поужали, народ, мол, потерпит, ну не весь же перемрёт. А объяснять-де голод можно – блокадой. Я не знал этих соображений, когда, немолодым уже, бродил вокруг памятника защитникам Ленинграда на площади Победы. Но я знал, что страдания защитников от голода были безмерны. И, может, поэтому мне нравилась худоба фигур на этом памятнике. Вопреки, мол…

Теперь я знаю, что в росте фигур не 7 голов, как норма, а 9. Но деформация, наверно, распределена на все части тела понемногу, потому что некрасивости не чувствуется. Шея, вроде, длинновата. Но измерение ("У взрослых она равна половине высоты лица” - http://www.anfiz.ru/books/item/f00/s00/z0000029/st051.shtml) искажения не показывает.

В общем, какая-то незаметная, что ли, деформация. Соответственно и выражение в общем позитивное при негативе-войне – гордость от Великой Победы.

И совсем другие искажения фигур, когда настроение очень и очень плохое: победа, да, но не социализма, а его извращения, тоталитаризма. Придавившая личность.

В росте левой фигуры верхней картинки 6 голов, а не 7. В нижней картинке – то же. Плюс персонажи нижней в чём-то, похожем на арестантскую одежду.

Характерны слова о вариантах мемориала Аникушина и Арефьева:

"Это сопоставление гораздо нагляднее и яснее будет оставить практически без комментариев” (https://stenograme.ru/b/radio/post-blockade-mimesis.html).

Трусит искусствовед. Деформации Арефьева в других случаях он объясняет так:

Война, в которой победили, не может вызывать ТАКОГО отчаяния. А вот утрата коммунистической перспективы в конце 60-х – может. Это ж уже время достижения ядерного паритета с США. Можно было уже начинать отказываться от тоталитаризма. Ан нет! Хуже того. Необходимость перехода в постиндустриальное общество требовала передачи хозяйственной власти от партии к специалистам. А партия, не желая терять бразды правления, отстранила от дел тех, кто предлагал даже с отсталыми сравнительно со США компьютерами перегнать США за счёт создания автоматизированной всесоюзной системы управления хозяйством. (Арефьев, правда, вряд ли мог знать о таком нюансе отсталости, но он отсталость чувствовал по управлению культурой.)

А пафос моей статье задала досада на самого себя прошлогоднего, удовлетворившегося обобщенным описанием корёжения действительности Арефьевым в применении к такой картине.

"Можно сказать, что изображённые люди – скорее не люди, а фантомы, и уж во всяком случае, они никак не выделены на фоне пространства. Разрыв невозможен, отдельное рассмотрение невозможно. Город мыслится только как единое, неделимое пространство. Человек вплетён в пространство – и всё изображение является единым пространством, но не только (и, может быть, не столько) физическим, сколько семантическим. Подобная трактовка человеческого тела, оказывающегося лишь элементом пространства…” (Г.А.Соколов).

Надо сейчас исправить положение, раз уж кривая вывезла так, что я опять вывернул к этому ужасному Арефьеву, которым призывают восхищаться.

Мало ж – взять и удовлетвориться догадкой, что на самом деле ТАК ужасало Арефьева, что он ТАК ужасно корёжит натуроподобие. Мало удовлетвориться найденными Соколовым признаками стиля в конкретно таком натурокорёжении, - признаками, найденными и предъявленными читателю в виде общих слов. Надо ж конкретно проследить за, например, "семантическим” изображением и города, и людей.

Я хоть и не ленинградец, но по городу походил. Мне показалось что-то знакомое в таком здании:

Сперва я было подумал сравнить с Биржей на Стрелке Васильевского острова. – Нет. Не похоже. В общем, я через некоторое время догадался спросить поисковик: “Петербург архитектура торговых домов”. И быстро нашёл похожее.

Тут, правда, 3 арки, а не 4. Но в том и заключается семантичность изображения. Дом с арками. Оконца над каждой аркой. – Всё. Какая разница, сколько их, арок!

То же самое с Исаакиевским собором:

Большой купол в окружении малых. Что с того, что под малыми небо просвечивает в действительности, а у Арефьева – нет…

То же – с силуэтами людей.

Есть же у них выступающие вперёд носки обуви и нос? – Есть. Вот и всё.

Арефьев сумел создать единство стиля на данной картине. Единство натурокорёжения! – Мо-ло-дец!

А то повадились, понимашь, хвалить за смелость… Горе-формалисты. Я считаю, если уж ты, искусствовед-формалист, то умей хвалить корёжение натуроподобия, хотя бы за признаки единства стиля. А не "оставить практически без комментариев”.

Впервые опубликовано по адресу

https://dzen.ru/a/ZFT4qPmg0HH9gZn_