Я не знаю, как доказать, что художник творит нехудожественное. Наверно, я б смог это сделать, если б родился и воспитывался в какой-нибудь семье художника или аристократа с отменным вкусом. А может, как раз наоборот: мне энергии самопросвещения придало ощущение моего ничтожества, чтоб ощутить со временем, как я самовоспитался.

Но вот не хватает чего-то, чтоб толково разоблачить живописную графоманию. Я просто смотрю, и почему-то не волнует.

Вот косое предвечернее солнце, мутное, видно (из-за оттепели и пара в воздухе), потому слабое, слабо освещает стволы. Тень еле видна. Снег по краям хвойных лап обтаял.

Сравнить, что ли с Шишкиным?

Я аж думал придраться к Андрияке, что не жёлтые у него стволы сосен. Да вот и у Шишкина они не жёлтые. Чего точно у Шишкина нет – зелени. – Неужели неопадающая хвоя меняет всё же цвет зимой?

Как на фотографиях?

Таки нет такой выпяченной зелени, как у Андрияки. У того, кажется, можно пересчитать количеств оттенков зелёного: 1) в тени, 2) не в тени, 3) вдали. То есть, как маляр. У Шишкина во второй репродукции, вроде, побольше оттенков.

И, кажется, можно угадать, вообще, в чём дело. Андрияка (он сам пишет) перестал рисовать с натуры. От его изображений – впечатление неправды. Он рисует то, что знает, а не то, что помнит. Как ребёнок. Тому предложи нарисовать табуретку – он нарисует её с четырьмя ножками. Он же знает, что их черыре – всё. Андрияка знает, что сосны хвою не сбрасывают на зиму, значит, она остаётся зелёной, значит, он и рисует зелёным цветом.

Чащу, он знает, надо нарисовать иначе, чем опушку, хотя бы из-за воздушной перспективы. Про то, что в чаще темнее, он забыл. Вот он и рисует чащу просто голубее, чем близь. Она получается ненатуральной.

У засохших сосен макушки не такие густоразветвлённые, как у Андрияки. В них преобладает ствол.

То есть я хочу сказать, что человек, повидавший сосновый лес, глядя на лес Андрияки, подсознательно чует, что он ненатуральный, хоть автор такого эффекта не хотел.

А ещё у Андрияки монотонность какая-то. То ли дело у Шишкина: насколько темно в чаще, настолько светло в прогалине в “Зиме”, насколько как бы обесцвечено всё, настолько цветоносна глина.

Потом у Шишкина всегда та или иная непроходимость леса. Дебри. То есть образ могучего народа. В картине “Зима” только на первом и втором плане четыре поваленных дерева. Аж невозможно, представляется, там пройти, переступая их. Иначе, но то же в картине “Морозный день”. Там немыслимо преодолеть обрыв. Стихия земли. Выражение могучести народа было социальным открытием (все, наоборот, о несчастном народе тогда плакали). А у Андрияки повалено только одно дерево. Справа там бери и входи в лес. Он не ставил себе задачу что-то лесом выражать. Взял и придумал лес.

Мертворождённая у него картина.

В хорошем смысле останавливает внимание такой пейзаж Андрияки 1991 года. (Кроме такого ляпа, как втыкание креста колокольни в край картины.)

Зной в контражуре. – Но в контражуре должен быть обязательно сильный контраст светлого и тёмного.

И ведь не сошлёшься, что Андрияка не мог дать контраст из-за акварели. Горячев, вот, смог. Что если Андрияка не хотел его дать? Картина тем и странна, что светится даже и в тенях. Что вся – бледно-фиолетовая, точнее – из взаимодополнительных бледно-фиолетового и бледно-жёлтого. Ненатурально, конечно. Даже небо в таких цветах. Но за это ж и ругать нельзя. Человек красоту рисует, а не натуру. И плевать ему, что было в стране в 1991 году? Или всё же нет?

Я неравнодушен… ЧТО-ТО чувствуется. И ведь ни одного человека на улицах… Огромного города. А Россия ж не Испания с её сиестой… – Губительное для русского народа знойное солнце капитализма…

И на старуху бывает проруха?

Или человек "пытается завуалировать внутреннюю пустоту внешней чрезмерностью” (https://vk.com/topic-1504488_38852579). Тут – высветленностью.

Выдуманность не обязательно плоха, если она лучше всего может выразить то смутное, что просится наружу из души. – Русскость в обмороке… Как брошенный людьми Чернобыль.

Я искал поисковиком картинок, какое место изобразил Андрияка. Оказалось, что точно такая колокольня и пятиглавый собор рядом есть в Троице-Сергиевой Лавре. Но там вокруг нет такой массы домов. А в Москве на Варварке есть вокруг масса домов, но гораздо больших, чем на картине, и колокольня немного иная. – То есть и тут рисовано не с натуры. – Ему нужна не маргинальная русскость (церковь, удалённая от мирской жизни) и не столичная, а русскость целой страны. – Которая обмерла в ожидании роковых перемен, которых, вроде, и желали, а вроде и боялись.

Впервые опубликовано по адресу

https://newlit.ru/~hudozhestvenniy_smysl/7000.html