Ахматова и народ,
акмеизм и величие исключительности

23 июня 1889 года в Одессе родилась великая поэтесса ХХ века Анна Ахматова. И вот, как мало вся остальная ее жизнь, кроме рождения, касалась Одессы, так мало ее творчество понятно массам. В последнем не принято признаваться, а зря: элитарная ж поэтесса. Мало того, принято считать ее народным поэтом. Причем с молодости, несмотря на то, что тогда ее чаще всего заворачивала в элитарность мода так называемого "серебряного века" русской поэзии - акмеизм. А она, мол, прорывалась все же в народность. Действительно, прочтите стихотворение, которое для иллюстрации этой мысли выбрал поэт Наум Коржавин (только он признался, что не понимает первых двух строк):

Коржавин писал, что в этом стихотворении выражено пронзительно тревожное ощущение неблагополучия России, хоть стихотворение довоенное, а первую мировую Ахматова не предчувствовала: та пришла извне. Зато, понимай, она могла знать, чего натерпелся народ от корявых реформ после отмены крепостного права - не зря до революций докатилась страна. И (дело ж внутреннее) она могла как бы провидеть, чего натерпится народ и после революций, и после, так сказать, контрреволюции, и сколько вообще еще БУДЕТ терпеть...

Есть другое мнение о причиняемом народу ущербе: "Органическая природа живет антагонизмом и борьбой... Нелепо, оставаясь реалистом в геологии, физике, ботанике, внезапно перерождаться на пороге социологии в... мечтателя" о справедливости. Это слова крупнейшего, хоть малоизвестного и непопулярного мыслителя XIX века, русского Ницше - Константина Леонтьева. Он восхищался "цветущей сложностью" национальной жизни, происходящей от поляризации сословий, и нацию он считал ту великой, в которой велико добро и зло: растопчут кого-нибудь в дверях - туда и дорога. Так если он прав, и в том величие русской нации, то именно потому и следует считать Ахматову народной. Ибо она - певец трагической исключительности. А те загадочные две строчки нам это подтвердят.

Помните, что Ахматова - поэт-акмеист? Коржавин блестяще показал, что акмеизм это своеобразное ницшеанство, это антибанальность, это претензия на такую силу чувств, при которой все дозволено, это, наконец, культ безграничного права неповторимой личности на самоутверждение и самовыражение и, в первую очередь, это культ творческой личности, творчеством автоматически выводимой из людского ряда вон, тем более, если творец - женщина.

В России только жизнь Пушкина оказалась мифологизированной: все, что относится к частному быту поэта, практически приобрело права наравне с его творчеством. В Украине, может быть, такой мифологизации подвергнется жизнь Шевченко. А акмеисты настаивали на подобных правах каждого поэта. И в чем-то они правы (не о рифмоплетах речь, конечно): удивления достойное явление - поэт. И к такому удивлению выводят те две строчки...

"Неволя" там это разлука с любимым, может, "беззаконницы"-любовницы из стихотворения "Бессонница", что стоит перед разбираемым стихотворением в ахматовском сборнике "Четки", может, другого персонажа, но обязательно - поэтессы. Он, видно, остался в деревне, а она уехала в литературную столицу и тоскует по нем смертной тоской. Охота писать пуще неволи разлуки. А писать так, как еще никто не писал, можно только в центре литературной жизни. Да и вообще, как бы вслед за Леонтьевым Ахматова считала, что духовность сопряжена со страданием. Почему? Потому что ничем не ограничиваемое потребительство в чувствах очень быстро становится неэлитарным, банальным. Иное дело - в смеси со страданием. Если бы несчастья не существовало на свете - его бы акмеист придумал. Уже и в деревне "беззаконница"-любовница подверглась какому-то гонению, вспоминаемому со смешанным чувством щемящего наслаждения: "И осуждающие взоры спокойных, загорелых баб". Но это ничто в сравнении с муками любви в разлуке: "томлюсь... о смерти Господа моля". А теперь перечитайте стихотворение. Какой колоссальной силы любовь героини к родине, олицетворяемой отнюдь не c городом! И вот эта любовь и любовь к любимому отданы в жертву. Какой же силы должен быть творческий порыв лирического героя стихотворения?!.

Но народу его нужно объяснять. И одесситам особенно. Потому что культурное самомнение у нас большое, а городские литературные издания не выживают. Даже заметки, подобные этой, с трудом берут в СМИ из опасений, как бы не оттолкнуть читателя. И спасибо Коржавину, что он признался в своем непонимании первых двух строчек. Уж если такой человек не понял, то самое время признаться и нам, что Ахматова для большинства закрыта. О ее стихах пишут, что это свод пятых актов трагедий. Она сама заметила: "Читателю-зрителю предлагается присутствовать только при развязке". Вот и представьте, что пьесу вы не видели, а сейчас пришли на пятый акт и - понимай. Так что критик-интерпретатор просто обязан представить своему читателю реконструированные первые четыре акта.

Семен Воложин