Провокация состоит в демонстрации мне такого стихотворения Ахматовой.

Ещё провокация усугублялась предложением не обращать внимания на то, что золото не ржавеет.

Я усугубил провокацию, сам открыв файл, предлагающий анализ этого стихотворения.

Как меня удручает само это словосочетание – анализ стихотворения… - Ведь нужен-то – синтез!.. Когда, наконец, это станет общепринято?!.

Нет. По молчаливому всеобщему договору это уже принято. В этом же анализирующем файле синтез дан (я отбрасываю абсурдные варианты): "Бог есть Любовь, Истина, Жизнь, а значит, и Бессмертие” (http://nsportal.ru/npo-spo/sfera-obsluzhivaniya/library/2014/01/19/analiz-stikhotvoreniya-anny-akhmatovoy).

Более того, в этом синтезе лишний раз подтверждается моя догадка, что все люди то подсознательное, что вложено автором в произведение, правильно воспринимают своим подсознанием, только из подсознания своего в свои слова потом переводят зачастую не совсем правильно.

След правильности в процитированном случае есть слово "Бессмертие”.

Ахматова, как ницшеанка, конечно же, идеалом своим имела бессмертие, но не в христианском смысле – бессмертие души, созданной богом, а в каком-то ином, антихристианском смысле (христианство как тема для выражения антихристианства нужно было ей как художнику, который обязательно идёт путём наибольшего сопротивления, чтоб выразить своё невыразимое, заставляющее хвататься за перо и освободить душу от этого ещё невыраженного).

Так проблема (и это всегда проблема, если произведение таки художественное, т.е. выражает сокровенно-подсознательное автора) сделать не просто анализ, а синтезирующий анализ.

Скажем, наш процитированный просто-аналитик замечает: "Ахматовой свойственна повествовательная манера изложения своих мыслей, чувств и переживаний. Мы не встречаем в стихотворении восклицательных или вопросительных интонаций, риторических обращений”. Но пути-то к синтезу из этого замечания не проложено. Это, не исключено, вообще неверное замечание. Тем более что сказано общо, о вообще стихах Ахматовой. Если открыть файл “Все стихи. Анна Ахматова” и Find-ом спросить: “!”, - то окажется, что восклицательных знаков в её стихах полным полно. Ну пусть наш просто-аналитик неосторожно выразился и имел в виду только данное стихотворение. И пусть это замечание – подступ вот к чему: "глубокое философское звучание”. Но. Это, во-первых, написано с самого начала, а не как вывод. И, во-вторых, это ж до чрезвычайности неопределённо, почти всё равно, что ничего не сказать. Польза только в увеличении объёма статьи.

Я вообще сомневаюсь, что тут "повествовательная манера изложения”. Разве можно назвать повествовательной манерой оборванное предложение – первое четверостишие (которое ещё и с ошибкой переписано – с точкой, вместо запятой, поставленной Ахматовой для перечисления). Разве это повествовательная манера, если вообще не понятно – третье предложение. Кто персонажей, перечисленных ранее: Христа, свидетелей и не свидетелей его смерти, - выпил и вдохнул? Ну кто их выпил и вдохнул? Имеется в виду, что их прах после многих-многих лет после их похорон перешёл в виноград, в пыль, в розы, а виноград – в вино, розы – источили запах, и вот даже и это вино, и пыль и запах – выпили и вдохнули следовавшие поколения людей? То есть даже их праха нет? – Ну хорошо. Но это не повествовательная, а затрудняющая манера изложения. Как и "Ржавеет золото”.

И синтезирующим анализом, по-моему, будет найти, зачем так затруднять? Сама Ахматова когда-то сказала про себя, что даёт пятые акты трагедий. То есть, адресуется к каким-то сверхчеловекам, способным догадываться. То есть, ей не нужны обычные люди, которые веруют во Христа, в бессмертие души, в окончательную победу Добра.

Я последние слова написал из-за даты – 1945 год. Год разгрома фашистской Германии. Как обратиться к христианской теме нужно художнику, именно художнику, чтоб выразить нечто антихристианское, так и к разгрому фашистского зла надо обратиться, чтоб напомнить о неизбывности Зла.

Обычные люди, даже не верующие, как в СССР, - они как верующие: верят в конечное Добро. Иначе, кажется, и жить нельзя.

Но если обращаются к необычным людям… Ницшеанцы себя понимали как находящихся над Добром и Злом. И место этого пребывания для них – искусство. На его творение таки мало кто способен (о сотворчестве миллионов ницшеанцы предпочитали забывать). Так тогда можно думать, что "царственное слово” – это слово поэта. Что своё творчество воспевает Ахматова этим стихотворением, мечтая о бессмертии своём, равном Новому Завету, Гомеру (слова того старше Нового Завета на 1300 лет…). Взяла б темой Ветхий Завет – было б ещё весомее. Но ей и не важно. Важно в принципе пребывание в этом совершенно странном, изменённом психическом состоянии, когда творишь. То есть неназванное бессмертие как недостижимый идеал как-то оказывается всё же достижимым.

Что низводит, правда, Ахматову в какой-то степени до недоницшеанки. Как факт, ницшеанец любит смерть как недостижимость чего-то метафизического, куда его тянет. А у Ахматовой стих получился как-то не сильно выражающий любовь к смерти. "Всего прочнее на земле печаль”.

Я помню, как я посетил Фонтанский Дом с письмом из рук в руки к его заведующей от знакомой, а заодно показал газеты с моими статьями об Ахматовой-ницшеанке… Как была возмущена заведующая!.. Как она уверена была в глубокой религиозности Ахматовой…

Как бы она теперь возмутилась, узнав, что в иных стихах я Ахматову считаю не дотягивающей до ницшеанства… Чуть ли не такой, каких она в своих стихах же презирала за недоницшеанство: “А та, что сейчас танцует, Непременно будет в аду”…

Впервые опубликовано по адресу

http://www.pereplet.ru/volozhin/265.html#265