Интересно, чем это меня зацепил фильм Зайцева “14+” (2015)? Я аж пожалел, что прожил свою раннюю юность так, как прожил, и хорошо б её пережить, если б было можно… История первой любви. Счастливая.

Сладкий фильм со счастливым концом, которые теперь сплошь такие, фальшивые… А вот – зазавидовал герою.

Там же натяжка на натяжке. Не бывает же счастливых историй первой любви…

(Хм. Тут же вспомнил мимолётный разговор с одной парой счастливых молодожёнов. Она сказала мне, что не понимает этих страданий любовных: у неё всё было хорошо.)

А у меня вообще никак не было. Я все силы души приложил, чтоб о моей первой любви никто не узнал. И никто таки не узнал. (Раз только один одноклассник что-то заподозрил и нахально – он всё делал нахально – спросил меня, почему я не закручу с … Я ему сделал большие глаза и спросил: “С какой стати?” - “Мне показалось, что ты к ней неравно дышишь”. – “Тебе показалось”. – И он отстал. А я теперь удивляюсь, почему для него не было дикостью это предложить мне – закрутить. Я ж был последний человек в классе. Как это я мог закрутить?)

У Зайцева – всё с парнем в порядке на этот счёт. Он как куколка. Губки просятся: целуй меня. (А меня звали “хлюпик”. Ни одна девочка ни секунды на меня не смотрела с интересом.) У Зайцева парень имеет двух закадычных друзей, готовых для него на многое. (А у меня таких не было.) У Зайцева парень отчаянный и мужественный, что пленяет девушек: “на что отважился!?” Драться, наверно, умел. И для него не была трагедия – быть побитым. (А я не умел драться. И был трус. Меня б отшили раз кулаками – я б больше не сунулся.) И удирать умел: когда гнались-догоняли, кинулся под ноги первому, тот упал, а этот вскочил и – дальше бежать. (А я был неспортивный, с плохой реакцией; ни в жисть бы такой трюк не смог бы проделать. Да и просто догнали б меня в два счёта. Я одни двойки получал по физкультуре.)

Ну, положим, режиссёр подстроил, что Лёше и Вике удалось удрать от засады хулиганов… Ну, положим, режиссёр подстроил, что хулиганы оказались не подлые, и, раз Лёша не пожаловался полицейским, подъехавшим к вот-вот начнущемуся избиению, то они после отъезда полицейских и не стали Лёшу бить… Ну, положим, режиссёр подстроил, что полицейские уж больно ленивые и уехали, раз терпящий бедствие не жалуется (ситуация была бедовая: Лёша один с разбитой бутылкой в руке и против него четверо ребят, старших года на три)… И до какой степени Лёшу они избили в первый раз, режиссёр почему-то не показывает, и потому снижается героизм неотступившегося парня.

Я, кажется, понял, чему я позавидовал.

Лёша ж якобы не знает, понравится он Вике или нет, в смысле сметь ли ему подходить к ней. И – подходит (да ещё и как Ромео, на дискотеке во враждебной школе). Он показан невольно подчиняющимся такому гигантскому чувству, как любовь. И подчиняющимся не просто (показаны несколько мысленных способов, как это сделать простейшим образом – эсэмэсками, твитами), а раз за разом самым опасным образом: в виду грозного Волкова, кинувшего глаз на Вику.

(Мне ничего не мешало. Я аж 1-го сентября – в 8-й класс – пришёл пораньше и ухитрился сесть на парту, сразу за той, что она себе выбрала.)

Мне мешало чувство моего ничтожества, которого у Лёши не было.

И я теперь зазавидовал. Потому что не понял тогда, в ранней юности, что любить – это огромное преимущество. (Тот, кто тогда её тискал, - как он сам мне рассказал много-много позже, - не способен на такое чувство, как идеальная любовь, насколько я его знаю. А я был способен. И не дал воли такому чувству. Оправдывал себя гордостью: зачем нарываться на гарантированный отказ. После этой, чистой, любви я подходил к женщине только с грязной целью. У чистой любви был единственный шанс. Я его убил. Я – предатель чистой любви.)

Вот и произошло испытание сокровенного мироотношения. Явно произошло. То есть это – произведение таки искусства, а не поделка с хэппи энд?

А где ж обязательная при том непонятность некая?

Или она оказалась в том, что я не понял же поначалу, что меня зацепило?

Идеализация – это затурканный, но вполне законный способ выражения.

Мощь чувства первой любви может требовать для своего выражения идеализации.

Или натяжки нельзя сводить к идеализации?

Что есть натяжка в фильме?

Ну, например, что Вика осталась ночевать у Алёши. Тут – станиславское “не верю”. Она накануне просила разрешения у папы впустить Лёшу в квартиру (они ж еле удрали от хулиганов, запыхались), пройти Лёше в её комнату, выйти на лестничную площадку проводить Лёшу до лифта. И вдруг – осталась ночевать у Лёши (мама которого, видно, ушла на ночное дежурство в больнице, раз она пришла и их застала спящими).

Нет, я понимаю, что Зайцеву для демонстрации чистоты чувства нужно было показать, как они одетые спят… Но…

Как-то не хочется думать, что это в семье у Вики принято, чтоб дочка-семиклассница не ночевала дома. Хоть и не стёрты надписи возле Викиной квартиры на стенах: “Вика шлюха”. – Это пацаны хулиганят же. Всё-всё в картине говорит, что Вика – не шлюха.

Или можно примыслить, что мама, папа и братик Вики из города уехали, скажем, на дачу, а Вика отказалась.

Но надо ж было на это как-то намекнуть, а?

Проще думать, что тут режиссёрский ляп.

А главное, мол, показ силы чистой любви.

Намёк на “Ромео и Джульетту”…

Но Шекспир трагедию сделал. На Англию наступал какой-то ужас (который потом назвали словом капитализм). Чтоб выразить масштаб бедствия Шекспиру понадобилась, наоборот, колоссальная идеализация первой любви. То, что губится этим неведомым всеобщим ужасом.

У Зайцева тоже страшная действительность реставрации в России капитализма показана: это всеобщее введение в норму того, что ниже пояса (дети – просто атас какие!**). Но зачем тогда было делать счастливый конец, раз намёк на “Ромео и Джульетту”?

Или это ещё один режиссёрский ляп – не смог Зайцев отойти от моды на хорошие финалы (в России-де стабильность, стабильность, стабильность)? И – тяга к счастливому советскому времени? А? Не зря ж стародавний папин магнитофон найден и играет он стародавнюю (1987 года) песню – “Зеленоглазое такси”.

И раз я тогда, в СССР, мыслил себя способным на чистую любовь, то в том и была советскость, что такие люди были мыслимы.

Или именно из-за тяги к счастливому советскому как раз и делается такая идеализация со счастливым концом?

Пожалуй.

Потому, по большому счёту, меня и зацепило…

Если б я сейчас был гражданином РФ, я б подал в суд на тех, кто поставил памятники Сталину в Пензе и в других местах. Сняты были памятники Сталину за государственный терроризм против свого народа. Этому прощения быть не может. И постановка памятника – аморальна и преступна. Сталин – предатель социализма, т.к. не обеспечил при социализме всё большего и большего уменьшения функции государства (без чего немыслим переход к коммунизму)***. Но даже извращённый социализм был попыткой построить коммунизм всё же. И потому нёс в себе благие зародыши. Их-то и коснулся Зайцев.

Сознательно?

Вряд ли. По крайней мере, в словах Зайцева об этом фильме ничего политического и близко нету.

Я понимаю всю дефективность моей позиции.

Я беру на себя смелость доводить до словесного уровня подсознание автора, который как-то не прямо выводит из него, из подсознания, художественный “текст”. То, что автор говорит О произведении, не считается относящимся к художественному смыслу (потому что тот же подсознателен и впрямую словами невыразим). Я оказываюсь единственным, знающим, что хотел “сказать” автор, потому что я единственный, умеющий из подсознания в сознание (в прямые слова) переводить. И всё. И все должны мне верить. Как у тех племён, чей шаман каждый утром молитвой поднимает солнце из-за горизонта. В самом деле! Солнце ж таки всходит от этой молитвы. Значит, молитва шамана его поднимает. Имеется теория (солнце поднимает шаман молитвой), и имеется факт (солнце поднимается от молитвы шамана). То есть факт подтверждает теорию. И можно массу таких фактов привести (вчера и позавчера шаман поднимал молитвой солнце). Множество фактов тем паче подтверждает теорию. И я множество раз переводил подсознание автора (художественный “текст”) в сознание (в прямые слова о художественном смысле).

И это называется ненаучностью. Потому что не предполагает проверку на фальсифицируемость.

Что это?

Это – возможность выдвинуто иную теорию, следствие из которой не даст вывода о схождении идеальной любви и коммунизма.

Например – такую.

Зайцев повторил на российском материале фильм Роя Андерссона “Шведская история любви” (1970). В Швеции не было никакого уклона к коллективизму (который необходим для возведения в идеал коммунизма). А в том фильме тоже о чистой первой любви. – И – никакого коммунизма. Следовательно, и фильм о чистой первой любви у Зайцева тоже не имеет никакого отношения к коммунизму как идеалу.

Вот только, если посмотрите тот шведский фильм, то увидите, что он больше не о первой любви, а о до страшного скучной (понятно, почему скандинавы рекордсмены по самоубийствам) взрослой жизни, на фоне которой проходит юная влюбившаяся друг в друга пара, которой пока не до таких взрослых откровений.

И тогда спрашивается: моя теория (связи чистой первой любви и коммунизма) прошла проверку на фальсифицируемость?*

Впервые опубликовано по адресу

http://www.pereplet.ru/volozhin/351.html#351

*- Речь идёт не о фальсификации теории, а о фальсификации чувств или подмене высокого тем, чем накормил нас автор.

- Накормил, понимай, низким.

Мда. Есть тупые люди… Вот и в интернетских откликах на этот фильм можно найти таких: "Говорят гнилая Европа, что будет с нами, если наши дети будут смотреть такое кино, сниматься в нём... А мы будем говорить, что такова реальность... Тошнит...”; “Кино это - гадость, стандартно обвешанная канскими венками!”; “Нет слов. Как это растление вообще закон пропустил? Садомиты и моральные уроды уже в кинотеатры лезут”; “В этом фильме все заточено на чувственности, а не на душевных переживаниях. Вы заметили противопоставление мыслей и чувств Наташи Ростовой с примитивными междометиями главных героев фильма. Они же совсем не говорят. Да, я согласна, это реальность. Но тем она и страша. Куда мы катимся? Неужели физиология заменит нам любовь?”; “если такое разрешают показывать в кинотеатрах, то Апокалипсис не за горами”; “Не верьте критикам, не смотрите эту чернушную тягомотину”; “Вот с такого кино, в Европе всё и начиналось. Теперь бывшие зрители, эти нежные мальчики и эротичные девочки, выросшие, в порнухе снимаются”; “Решил посмотреть, решительно не увидел ничего хорошего. Написал про это в ВК в группе - моментально забанили!!! На самом деле очень слабое кино по своей сути, целью которого является развращение подрастающего поколения!”; “Если режиссёр показывает нежные места и трусы малолетней девочки, цель этого может быть только одна: сознательная сексуализация детского образа в кино и легитимизация подросткового секса”; “Моральная порнография. Деградация. Особо "порадовала" тема отношения к алкоголю в фильме. Теперь понятно кем спонсируются подобные "шедевры"”; “Этим фильмом всю культуру русского народа спустили в унитаз” (http://www.megacritic.ru/film/2977.html ). И т.д. и т.д. с редкими перебивами противоположных оценок.

- Хорошо, когда ерунду говорят уверенным тоном. Это мобилизует на доказательство, что ерунда есть ерунда.

***- Не в том предательство социализма Сталиным, что не обеспечил (он не мог, Только через 10 лет после его смерти наступил ядерный паритет с США) постепенный переход от лжесоциализма, с централизмом, к настоящему, с исчезающим государством. Его предательство в том, что он ликвидировал в официальном поле деятельности саму идею этого настоящего социализма. Слово “анархия” как сумели – из-за борьбы с Махно – превратить в сознании народа в синоним хаоса, так и оставили.