Я знаю, что делать, когда посмотрел кино и остался как огорошенный, и ничего сказать не можешь. – Надо садиться и начинать о нём писать. Ибо оно стоящее.

Для начала – теорию, так сказать, почему стоящее. – Потому что из подсознания произошло и к подсознанию обращено. И потому слов нет. Слова очень непросто рождаются, когда они из подсознания рождаются.

Ну, можно для разгона какой-нибудь отзыв почитать.

Почитал.

"…любовь не получилась. Глаза пустые, нет в них по отношению к "любимой" ни любви, ни даже, просто желания” (http://kino.otzyv.ru/film/%D0%AD%D0%B9%D1%84%D0%BE%D1%80%D0%B8%D1%8F_2006/). К любимому, кстати, - тоже.

Так вот не может у режиссёра так получиться по халатности, бесталанности или ещё почему. Потому что его подсознание не любовь, наверно, хотело выразить.

Если из подсознания всё диктуется, то и убогость – зачем-то.

Антирациональный фильм, вот что!

А век – рациональный. Он тянет Россию отказаться от себя и войти в глобализованный по-американски мир. То есть – в мир комфорта. А России тошно – быть не собой.

Где-то я читал, что менталитет людей нельзя выявить социологически – опросом. На вопрос отвечают словами. То есть – сознанием. А менталитет – подсознательный.

Фраза: “Не знаю”, - много раз повторена в этом кино…

И ещё чего много там, так это дикости природы. Аж странно, что в XXI веке такое есть в донской степи количество непаханой земли.

А эта дикость, неустроенность хозяйства и быта есть тайный предмет гордости русского. Тайный для него самого.

Несчастье моё, наверно, в тяге разрушать тайну, вытягивать из подсознания слова. И что: прав Эйхенбаум? Он написал: "…художественное явление живо до тех пор, пока оно непонятно, пока оно удивляет”.

Наверно, в чём-то прав. Раскрыть тайну нужно самому. И тогда – озаряет. И это незабываемо. И – "явление живо” вопреки Эйхенбауму.

Он был критик, и, может, заметил, что для тех, кому он тайну произведения открыл, произведение умирало. Вот и написал…

А что делать критику?!. Он тоже страстный человек. И не может, как и художник – тайну выразить тайно, тайну не открыть, и открытием не поделиться.

Критик – как тот же убийца из кино.

Все – страстные.

А как там у Пушкина с “Цыганами”: что он ими хотел сказать? Та же фабула, в сущности…

А там в заголовок вынесено: “Цыганы”. Народ оказался нравственнее индивидуалиста. Хоть процитированные финальные строки из “Цыган” касаются личностей, а не народа. У Вырыпаева же народа в принципе нет. – Так зато Пушкин – реалист (он “Цыганами” распрощался с романтизмом, который, - если в нравственном разрезе и одним словом, - есть эгоизм). А Вырыпаев – не реалист.

Но он и не романтик. Романтик ценит внутреннюю жизнь выше внешней, ужасной. А Вырыпаев ценит и вовсе не жизнь, а иномирие какое-то.

Как начинается фильм?

Каким-то неземным звуком (слушать тут). Ещё ничего на экране нет, а ОНО – есть.

А что там дальше?

Торжество нелогичности: мотоциклист счастлив, что поехал не по дороге (их там две разветвилось), а по целине. Да здравствует Апричинность.

И – Бесконечность: все эти во множестве виды выжженной степи, не приспособленной к жизни.

И – страшные шрамы жизни на ней: белые (известняк почва) дороги. И по ним носятся очумевшие от страсти люди. И совращают друг друга, и убивают друг друга…

Если такое страшное – своё родное, то чем гордиться?

А исключительностью своей среди народов. Никого нет больше такого же. Все – рациональные. И только русские – иррациональны.

Так, если не думает, то подсознательно знает режиссёр, и об этой своей русской гордости не может не снять фильм. Его разорвёт, как и его страстных персонажей.

Для того, между прочим, для исключительности – бедность двух домов, заброшенных в голой степи, расхристанность одежд, отсутствие телефонов, бытовая неустроенность (бессмысленно вызывать пожарную – через три часа только приедет). А если плохо кому?.. - Авось как-нибудь. Вон, напился отец, отрезавший ножницами палец дочки, искусанный собакой, бешенной или чёрт её знает, - так сосед отвёз девочку в больницу.

Как это ни дивно, но именно такая исключительность дана русским, и они, какою дана, гордятся. Оттого такие эпические виды, что то и дело сняты то ли с воздушного шара, то ли с беспилотника. – Душа поёт от свободы.

Но воспевается не она. Тут есть минус-приём. Отсутствует полная рациональность, властвующая в действительности, про которую зритель знает. И от столкновения этих двух ценностей рождается третья – иномирие, пусть и недостижимое никогда в этой жизни. Не христианское, а антихристианское. Ему есть принятое нерусское слово – ницшеанство, присущее, наоборот, русскому менталитету.

Впервые опубликовано по адресу

http://www.pereplet.ru/volozhin/297.html#297