Что было после смерти Сталина?

Сперва был отказ начальников от общего интереса в пользу своего личного. И они зарубили идею автоматизированного управления всем хозяйством страны. Их воля в управлении, в том числе и себе на личную пользу, уменьшилась бы. И они инженеров заставили замолчать.

А наступило новое время. Только автоматы могли уследить за разросшимся хозяйством. Как гадам-начальникам быть? Они заменили номенклатурное планирование и отчётность стоимостным и отказались от сталинского курса на снижение себестоимости изготовления каждого конкретного изделия. Что в глубине отражало буржуазное перерождение партноменклатуры.

Часть номенклатуры, прокоммунистически ориентированная, возражала против отказа от сталинского курса, который требовал от народа ещё потерпеть, ибо медленно шло ежегодное удешевление всего, пусть и при всё повышающейся эффективности всей экономики. Хрущёвцы, чтоб больше понравиться народу, пошли на понижение эффективности всей экономики (переориентацией её на экспорт сырья), но зато на повышение зарплат и возможность переселиться из коммуналок в хрущобы.

Интеллигенция поняла, что осуществляется, наконец, поворот к человеку, и назвала это хрущёвской оттепелью.

А что такое поворот к человеку для искусства?

В искусстве с самого момента его происхождения было три функции: усиливать в общем знаемое переживание (прикладное искусство), испытывать сокровенное (неприкладное искусство) и выражать радость жизни (проникая и в прикладное и в неприкладное).

Вот эта третья и стала в хрущёвскую оттепель всё больше чувствоваться даже в неприкладном искусстве левых и правых шестидесятников, стоявших на уровне подсознательного идеала за вылечивание заболевшего социализма и за возвращение к капитализму. А также колеблющихся между ними, как ни были ориентации левых и правых противоположны друг другу, как, например, Вознесенский.

Хрущёвцы прикинулись ленинцами, став по сути антиленинцами.

Вознесенский в экономике был слаб и поверил, что Хрущёв – за народ, как Ленин в своё время. Это и отражается, например, в какой-то почвенности, так сказать, в описании Ленина, пусть даже и пребывающего в эмиграции, во Франции, в Лонжюмо:

Повторы фонем, являя собою сам поэтический язык вне вопроса от том, знаемое или незнаемое (подсознательный идеал) выражается, восходят до…

"С точки зрения внехудожественого общения никакой смысловой связи между единицами “Замоскворечье” и “скворечниках” нет… т. е. принадлежат сфере поэтического языка, не имея оснований в нехудожественном языке.” (file:///C:/Users/arkady/AppData/Local/Temp/398_trudy_po_russkoi.pdf).

Так вот поэтический язык (повторы) выражает упомянутую радость жизни, будь произведение прикладного или неприкладного искусства.

Так вот в “Лонжюмо” (1962) Вознесенского есть и смысловая связь – почвенничество Ленина. Тот вспоминает русские мотивы того же, что он видит во Франции. Что это так, говорит и такой нюанс, что в другом месте Ленин у Вознесенского играет в этом Лонжюмо в городки, исконно русская игра.

О притворстве хрущёвской власти, что она – народная, Вознесенский знать не мог. Радовался, что власть к народу повернулась, и о том радовался стихами.

Можно, разве что, заподозрить, что он не подсознательный свой идеал выражает, а вполне культивируемое в 1962 году мировоззрение, что Ленин – это хорошо, а Сталин – плохо и извращение социализма. Что очень похоже на правду.

За что его и клюнул Радзиховский:

"В 1962, после XXII съезда, с новым витком “разоблачений культа”, с выносом Сталина из мавзолея и т.д., такой была казенная идеология: доброго дедулю Л. противопоставляли злому папе С. И вот, “дети ХХ съезда”, “литература оттепели” как умели, раскрашивали эту схемку в своих стихах, повестях…” (https://echo.msk.ru/blog/radzihovski/684350-echo/).

Так в чём разница между мною, пусть даже и отступившим от претензии считать, что подсознательный идеал проскользнул у Вознесенского, и Радзиховским? Я его хвалю конкретно – за такой пример поэтической речи, как повторы фонем. А Радзиховский до такой мелочёвки как конкретика похвалы не опускается. Он хвалит его за название власти эмигрантами антинародными.

Повторы опять я пометил. А Радзиховскому главное, что против власти. Другие стихи, получается, не сильные.

А это неверно.

Просто выражение радости жизни прорывается в любое, и в самое трагическое, произведение искусства.

То есть Радзиховский своим разбором Вознесенского даже и просто извратил, назвав его стихи противовласными.

Впервые опубликовано по адресу

https://zen.yandex.ru/media/id/5ee607d87036ec19360e810c/chto-oshibochno-pochuiali-shestidesiatniki-60bb6486931ee526e19e5265