Вспоминается такая сцена в институте. Я, довольно быстро соображающий, с несколькими одногруппниками вместе разбирались с каким-то трудным материалом. Читал не я, слушал. И вдруг одна девушка говорит: “А я это не поняла”. Я принялся ей объяснять, одновременно проверяя верность того, что я понял. И все со вниманием слушали, потому что полезно. Я кончил. Все удовлетворённо кивнули. А та: “Я всё равно не поняла”. Я хотел повторить объяснение, и все были не против (повторение – мать учения). Но вмешался один протестующий: “Ты объясняешь со скоростью своего соображения. Ты понял и двигаешься дальше. А у неё не такая скорость. Ты двинулся дальше, а она осталась на том же месте и в итоге не понимает всё”. И он медленнее ей объяснил. И она поняла.

Так мы были одногруппники и, в общем, синхронно двигались по знанию. А как быть мне-просветителю, если я много-много времени уделил самообразованию. То есть ушёл далеко. И как мне теперь подтягивать к своему уровню отставшего читателя? Да ещё и без непосредственного контакта… – Мне надо угадать, что он уже знает (как-то самообразовался), и оттуда плясать. – Такое мыслимо, если материал самообразования у меня с ним в общем один и тот же. Но я чётко знаю, что у меня он резко не такой, как у большинства, что-то читавших. – тогда не знаю…

Рискую так и остаться непонятым.

Попробовать в курс ввести?..

Во-первых, предлагаю допустить, что вдохновение – это подсознательный идеал.

Во-вторых, что типов таких идеалов очень мало (грубо 6), и они сменяют друг друга в одном и том же порядке (как Черчилль, кажется, сказал, что в молодости все революционеры, а в старости – консерваторы). То есть их можно описывать, каждого, одинаковыми словами. То есть мыслима формула подсознательного идеала имярек.

Я предлагаю согласиться (хотя бы на время чтения этой статьи), что формулой импрессионизма является: “хвала абы какой жизни”, а формулой постимпрессионизма: “побег из Этого мира в принципиально недостижимое метафизическое иномирие”. Радость от последнего лишь в том, что можно дать (восприемнику – почуять) иномирия этого образ.

Жизнь плоха для обладателей обоих мироотношений. Но первый ещё как-то держится (хвала – цветом, да не просто, а несмещиваемым, открытым, точками {смешивание происходит в глазу и мозгу зрителя}). А Хиросигэ хвалит – нарочито изысканными и яркими оттенками. Ультраразочаровашийся же (оппонент лже-, мол, утешителя-импрессиониста) – из протеста – точки растягивает в линии (Ван Гог), в площади (Гоген). Сезанн вообще изображение в кашу превращает, в которой гору от неба не отличишь: всё – мазки разноориентированные.

То есть Хиросигэ и Ван Гог – в чём-то полярные художники*.

А теперь посмотрим, как другой первого передразнивает, выражая себя, а не его.

Почему абы какая жизнь у Хиросигэ? – Внешне, в действительности, потому что Япония – место очень трудной жизни. (Франция для импрессионистов тоже стала местом очень трудной жизни, потому что та очень убыстрилась, и не умеющие приспосабливаться – буквально голодали, как Моне). В Японии же смертоносные вулканы, тайфуны. Вон – дождь тропический на гравюре. Это тематически, литературно, так сказать. Живописно это выражено лаконизмом. Всё имеет свой цвет: туча – чёрный, река – оттенок зелёного, настил моста – жёлтый, опоры – коричневый. Сухость, ограниченность. А чем в гравюре хвала этой абы какой жизни выражена? – Яркостью тонов.

Теперь Ван Гог.

В чем дан образ метафизического иномирия? – Тем, что всё состоит, как мир из молекул, из штрихов. И вода на земле, и вода в воздухе. В этом мире такого нет.

Впервые опубликовано по адресу

https://zen.yandex.ru/media/id/5ee607d87036ec19360e810c/pochemu-ia--uchitel-ne-umeiuscii-uchit-61fd5126a9ad4b646d242a05?&

*- Это слишком сильно сказано. Поправку см. http://art-otkrytie.narod.ru/hirisige.htm Поэтому в этой статье заменена синусоида и введено зачёркивание в резюме.