Хорошо было мне с Берксом, шершаво изобразившим в 1979 году Эйнштейна, наплевательски относившегося к своему внешнему виду ради, получалось у меня, спасения людей (думанием о физике), - по мнению Беркса, - от ядерной опасности: слава абы какой жизни, образом чего являлось импрессионистское внимание к материалу, его жизни (совсем абы чему), оставляя облик великого человека на втором плане.

Я трусливо закрыл глаза, что он и президента Кеннеди так изобразил. Правда, думается, - если очертя голову, - Кеннеди тоже спаситель человечества от ядерной катастрофы при Карибском кризисе 1962 года (генералы-то от него требовали войну начать). Но. Про Кеннеди я вряд ли узнаю что-то типа неряшливости к своему облику. Или "…легкомысленный в личной жизни” (http://personallife.ru/2014/06/zhaklin-i-dzhon-kennedi/) – годится?

Собственно, и Родена можно заподозрить в прославлении абы какой жизни.

Ну что такой силач может надумать? У него кровь больше к мышцам течёт, чем к мозгу. – Ан нет! И такая жизнь – ценна.

Но как я выкручусь с Левитаном Трубецкого?

"Левитан был беден, почти нищ. Клетчатый пиджак протерся вконец. Юноша вырос из него. Руки, измазанные масляной краской, торчали из рукавов, как птичьи лапы” (http://www.izbrannoe.com/news/lyudi/konstantin-paustovskiy-isaak-levitan).

Так это, наверно, в начале было. А тут он уже почти лыс.

Или с Шаляпиным как? "Он всегда пах чистотой” (http://www.logoslovo.ru/forum/all/topic_6556/).

Неужели мощь тела играет такую же роль как у Родена? Животность…

Или с Александром III?

Или тот факт, что он сам называл этот памятник: “Животное на животном” очень знаменательно. – Все импрессионисты неизменно воспевают абы какую жизнь. Намеренно некрасивую с салонной точки зрения.

Вот, наверно, не тем ведом был теперь Ковальчук, а?

Отдалённо это напоминает, конечно, Трубецкого. Но брюхо у царя исчезло. Одет он опрятнее. И спина какая прямая, не то что естественно круглая у Трубецкого. И главное – блестит весь. – Парад. – То, к чему теперь Россия стремиться хочет.

Но хоть и Трубецкому, и Ковальчуку памятник был заказал, всё же чувствуется, что первый себя чувствовал вольно и делал то, что ему хотелось, а второй – такого себе не позволил.

Скажу более. Ни один импрессионист (из перечисленных выше), похоже, не отдавал себе отчёта, что он хотел сказать. Творил по наитию. А Ковальчук очень даже отдавал: воспеть уже достигнутую теперь военную мощь России. – То есть – ничего загадочного, ничего неожиданного. А без такого качества нет большого искусства.

Впервые опубликовано по адресу

http://newlit.ru/~hudozhestvenniy_smysl/5952.html