Оно состоит в том, чтоб утвердиться во мнении, что негативное в картинах стиля Маньеризма есть негативное по отношению к окружающей художника действительности, но итоговый, художественный смысл картин есть позитив относительно сверхбудущего.

Так, в “Медном змие” (1576) Тинторетто сюжет – ужасен. Нарисован такой, не финальный, момент из Библии:

9 И сделал Моисей медного змея и выставил его на знамя, и когда змей ужалил человека, он, взглянув на медного змея, оставался жив” (Числа. 21).

Нарисовано, как Моисей кричит, чтоб смотрели.

На сделанного медного змея.

Но… То ли не слышат люди в панике, то ли что… И продолжают гибнуть.

И всё это так мрачно выглядит, как если б художник, вконец обозлённый на своих дряннейших душою современников, имел в виду их, рисуя дела давно минувших дней. Да они и телами, некоторые, мерзки. Посмотрите на чёрную рожу справа в центре последней репродукции. На уродливое белое тело в центре.

Но на третьей репродукции все тела прекрасны. Просто повывернуты. Женщина, вроде, услышала призыв Моисея и сейчас посмотрит на медного змея и спасётся. И хорошо.

Только вот и небеса как-то ужасны, уподобились - в злобе на людей - ужасным людям. Мрак внизу, мрак вверху. И только вдали есть свет, и кто-то спасшийся повторяет за Моисеем, что надо делать.

Сам же Бог какой-то сонный.

Или это - мудрый? Знает наперёд. И лоб Его сияет.

Зато в свите его раздрай, такой же, как и на земле.

И - общее впечатление кавардака от всей картины.

Так как тут, скажите, увидеть итоговый позитив?

В том, что отрицается.

Отрицается же телесность (то самое общее впечатление кавардака тел и на земле и на небе).

Ну и то, что утверждается, дано не столько живописно (светом вдали), сколько литературно. Надо смотреть-де в корень, а не поверхностно (телесно).

Раз спасение – смотрение на медного змея, что есть символ Зла, то это значит, что под символом Зла нужно – духовно – улавливать символ Добра. – Через наоборот!

Это – умопостижение. Это не нарисовано в картине. Но к этому она ведёт. Все ж зрители (тогда, по крайней мере) знали, что в Библии этот эпизод исхода евреев из Египта крохотный. А исход кончился для евреев в последнем итоге триумфально. То есть царствует в последнем итоге Добро. То есть это – религия спасения. Гибель же – погружение в низменное (очень даже годная пища).

То есть, - можно продлить с восприятия змея, на вообще силы неба, - нечего смущаться неким негативом в изображении этих сил.

И тогда понятен становится какой-то кавардак там, на небе, в картине Эль Греко “Погребение графа Оргаса”, совсем не объяснённый и потому вызвавший очередное сомнение.

Тут нарисовано нечто столь же физически негативное, как и медный змей: раздвинутые ноги-облака, между ними – как бы влагалище в разрезе, в которое всовывается (в виде младенца) безгрешная, как младенец, душа графа Оргаса, а дальше его ждут обитатели чрева небесного – в большой и негативно воспринимаемой зрителем суете.

Впрочем, и спустившиеся на землю небожители тоже изрядно суетятся, погребая тело графа. А уж как изрисована одежда святых… Того и гляди, подумаешь, что Эль Греко усомнился в Контрреформации в пользу Реформации с её скромностью.

Но. На то и парадокс!.. На то и глубина смысла!..

И всё это довольно вычурно. И не знаю, надолго ли способно успокоить вечное сомнение: правильно ли истолкована картина. Особенно в случае, как с тем сержантом, у которого вся рота шагает не в ногу, и только он – в ногу.

Впервые опубликовано по адресу

http://www.lik-bez.ru/archive/zine_number5377/zine_saloon5383/publication5399