Я должен повиниться: всё чаще начинаю писать, не зная, что писать. Расчёт не на авось, а на то, что повторится чудо прошлых подобных случаев: раз имя художника известно – что-то его вещи да шепнут. В этот раз я в телевизоре услышал фамилию Шакенов. Некоторые картины его словно примагничивают глаз.

Ясно, что художник выразил своё настроение, а не изобразил действительность. Что это за настроение? Счастья? Весны?

Если б лето. Я б представил такую музыку для аналогии:

https://www.youtube.com/watch?v=Y5xuRQPmZNc Это Брамс, вальс ля бемоль мажор, № 15. Мне сплошное гудение фортепиано представляется густой листвой деревьев в тени, но как она ни густа, сквозь неё пробиваются ослепительными блёстками лучи солнца там и сям. И – нега тёплого дня разливается по телу.

Такая пронзительность счастья – от собственной несчастности (Брамс несколько раз влюблялся, но так и не женился, у него не было друзей). "Брамс не хотел ни к чему и ни к кому привязываться” (https://culture.wikireading.ru/51771).

А был ли несчастен Шакенов и почему, я не узнаю. И как может быть весной густая листва, чтоб нахождение её в тени подчёркивало яркость пробивающегося солнца – я не знаю. Но большинство нарисованного у него дано именно в тени, и солнечные блики – ослепительны.

Наверно, без массы тени нельзя выразить ТАКУЮ радость света, без личного несчастья – ТАК выражать счастье.

Когда я воображаю картину под музыку Брамса, я там смотрю против света. Изображение этого называется контражур. Всё, кроме светлого, очень тёмное. А редкие прорывы солнца – ослепительные. Шакенов так не поступил. Он дал длинные тени слева направо. Но всё остальное, освещённое, ТАК сильно отражает свет, что оказывается таким же ослепительным, как само солнце. Беспримесные белила. – Это неправда, если подходить как к натурализму. Но тут – романтизм предположительно. И всё равно художник ведь не может силу света солнца на изображении дать равной реальной силе его света. Вот художник и извернулся, как смог.

Другое нарушение натурализма такое. – В изображённой тени бывают рефлексы. Они не могут быть ярче бликов на освещённой части предмета. Так вот с тумбами ограды не так. Хоть солнце светит, мол, слева, правые грани тумб не в тени, а в сплошном рефлексе.

Для того же впечатления ослепительности даны немотивированные святящиеся точки по затенённому стволу толстого дерева слева. А три человека в тени вдали даны так, словно они не на фоне чего-то освещённого, а на фоне самого солнца, из-за чего толщина их тёмных тел аж истончается до всего лишь знака человека.

Свобода кисти выражает вырвавшийся на свободу дух. Чего это образ, в жизни Омска или Казахстана, Шакенов преодолел – не узнать. От московских изовольностей он далёк. Может, в том – страдание. Трагедия судьбы (ему велели подучиться в Москве, а он обиделся и поступил в Омске в пединститут на художественно-графический факультет, сам себе подрезал крылья). Провинция? Нельзя очень уж отойти от натуроподобия – карьеру испортишь. Его, вон, признаётся, и так критиковали за открытый цвет – пришлось начать смешивать краски (всё-таки не чистые белила в самых светлых местах, а с голубизной). Его, наверно, постигло ещё большее разочарование, чем это бывает с романтиками. Те для выражения своей прекрасной души, в жизнь которой они убегают от мерзкого внешнего мира, - те от натуроподобия не отказываются, просто находят в природе очень уж необычное что-то по красоте. Для бо`льшего разочарования, для ницшеанства, для выражения вообще иномирия, ничего натуроподобного может не хватить. Вот он и бросается рисовать листву – синей, тень тумбы – всю в рефлексе.

Тротуар – голубой.

В небе – чёрные кляксы.

Облака – ну горы, да и только.

Около солнца – откровенная краснота, когда само оно ещё белое.

Теперь я могу ответить себе на вопрос, что это. Это – робкое, провинциальное ницшеанство. От крайнего разочарования из-за шаблонности жизни.

Впервые опубликовано по адресу

https://newlit.ru/~hudozhestvenniy_smysl/7010.html