Самое мучительное для меня теперь то, что я никак не могу вжиться во вдохновение художника-конструктивиста.

Что для меня такое – вдохновение? Это наличие в душе и “текстовый” след в произведении… подсознательного идеала автора.

Вот такой облом. Мура, как скажут многие. Подсознательный… Идеал…

Единственное, что мне пока удалось, это вчувствоваться в то, что называется у Иванова-Разумника "отрицательная сила” у остранения по Шкловскому, у корёжения натуроподобия в творчестве глубоких футуристов, любящих прогресс, но не сознающих, что у того есть изъяны (лес рубят – щепки летят), зато подсознательное тут можно притянуть, как закусывание губы до боли, чтоб преодолеть изъяны и прогресс всё же хвалить.

При чём, спросите, остранение к конструктивизму? – Да при том, что есть же сходство между унылым геометризмом, простотой и что там ещё у конструктивизма и “текстовой” странностью остранения.

Вот только Шкловский в восторге от остранения за того эвристическую ценность, новизну (символизирующую радость от прогресса – что плоско), а я восторге от того (в футуризме), что остранение имеет сходство с закусыванеинем губы до боли (что сложно, ибо боль не фигурирует в сознании, а есть только в подсознании {в сознании же есть только формалистская радость новизны, ну иногда восходящая до почти “в лоб” радости: символ-де прогресса новизна}).

Прелесть "эмоционально привлекательных моментов” в труде и позитивное выражение их в произведении рабочего не смогут произведению дать выскочить из уровня искусства прикладного на уровень неприкладного (движимого подсознательным идеалом). Ибо это не идеал – чуять соответствие пружинения стальной полосы изящной форме “Стула Татлина”. Быть экстраординарным ещё не значит быть произведением неприкладного искусства.

Даже если не натяжка – привешивать экстраординарной вещи выражение идеала, то получившееся одухотворённое произведение есть произведении идеологического искусства, призванного усиливать эмоцию от идеи ЗНАЕМОЙ. А не незнаемой, как в неприкладном искусстве. Знаемость выдаёт себя словесной определённостью, если это литература.

…Тингсмастер удаляется, речь все глуше…” (Шагинян “Месс-Мэнд”, 1923)

Зачем Шагинян персонажа заткнула? Она чует, что это не про неприкладное искусство? Или показывает, что это вообще пустой трёп? Вещь в самом деле как бы шутя написана.

Всё свершилось, мол, в советской стране.

На истерику похоже.

Из-за чего истерика?

Из-за предчувствия, что никакого самоуправления не будет в строительстве социализма в СССР.

"На самом деле, роман Шагинян очень “антисоветская” книга… в СССР инициатива и самодеятельность были заменены директивой...” (https://orlova-center.ru/literature-and-art/miss-mend-shaginyan-kratkoe-soderzhanie/).

И начался новый экспрессионизм, а не футуризм.

У футуризма всё же славился прогресс, преодолевая (корёжением натуроподобия) изъяны этого прогресса), а у нового экспрессионизма такой же отчаянный крик, как и у старого. Но у старого это был крик, по Луначарскому, “Боже! Зачем ты нас оставил!”. А у нового это стал крик: “Социализм! Зачем ты нас оставил!”.

И корёжением натуроподобия теперь стала прелесть, мол, делания вещи.

Собственно, то же и в “Мистерии-Буфф” (1918) Маяковского.

И как в старом экспрессионизме подсознательным идеалом было что-то христианоподобное, благое для всех сверхбудущее, так в новом стал в сверхбудущем настоящий (с самодеятельностью, с федерацией федераций) социализм. Практически недосягаемый, как в христианстве Царство Божие на небе с бестелесными душами покаявшихся перед смертью людей (или, кажется, всех бывших людей, прощённых).

И у обоих экспрессионизмов это был подсознательный идеал, можно предположить.

Только у старого типа корёжение горькое, а у нового – приторно сладкое.

Пример горького типа “Бездна” (1901) Леонида Андреева. Когда предметом изображения взято, как на прогулке в лесу после непоказанного читателю изнасилования встреченными хулиганами подруги главного персонажа натуралистически суперпоказано моральное падение его, присоединившегося к изнасилованию, когда те ушли. Этот суперпоказ, подробности можно считать выходом из условности (искусства) в жизнь с её непосредственным и принуждающим воздействием. Ибо из-за повышенной заразительности подробностей на эту тему не принято такое показывать, а читатель не предупреждён, что молчаливый договор будет нарушен.

Пример вот приторно сладкого типа: "В минуту работы он испытывал необычайное наслаждение”.

Но.

Художники ж не могут быть глубокими осознанно. Да и большинство их, собственно, не художники. Сознанию большинства дано, ЧЕМ выражать, даже не думая про ЧТО выражать. Лишь бы новизна была у ЧЕМ.

Футурист Кручёных:

Заразительная для творцов “текстовая” новизна.

В ходе развития наплевательство на духовное ЧТО выражать превратилось в свою противоположность – в славу материальному ЧТО.

В литературе – факт вместо вымысла. В изобразительном искусстве – любовь к материалу.

Впервые опубликовано по адресу

https://zen.yandex.ru/media/id/5ee607d87036ec19360e810c/samoe-muchitelnoe-622267b821bddd049703d899?&