По-моему, при слове “искусство” все молчаливо думают о произведении неприкладного искусства (в котором есть ЧТО-ТО, словами невыразимое), а не о произведении искусства прикладного, усиливающего знаемые, в общем-то, переживания, как пример, любовные песни. Из-за этого молчаливого единогласия зачастую авторы, чуя, что творят без вдохновения, по осознаваемому замыслу, инстинктивно темнят. Как бы – опять по молчаливому согласию – признавая неприкладное более ценным, чем прикладное.

Проще всего – понимать через себя… А я заметил, что мне всё становится как-то особенно понятно, если я докапываюсь до социального. Отрыжка марксизма, что ли… Красиво я это в себе называю так: я последователь венской школы искусствоведения. Духом времени она оперирует.

То, что я попробовал прочесть у Игоря Шадрова в его “Четыре месяца: последняя практика преданности гуру” (2022) в “Новой литературе”, невозможно читать – бессвязность.

Вот, может, самая короткая миниатюра:

Я взял, вогнал в поисковик запрос: “стиль бессвязность”, - и получил, что он был впервые применён во Франции в 1882 году. Тогда я спросил поисковик же: “что катастрофическое произошло во Франции в 1882 году”. Оказалось, (гуглоперевод): "Крах Парижской биржи в 1882 году был крахом фондового рынка во Франции и самым тяжелым кризисом во французской экономике в девятнадцатом веке” (Википедия).

Экономический кризис там продлился целое десятилетие.

А ещё в первой статье говорилось, что этот стиль – предвестник дадаизма. Про дадаизм же известно, что это было выражение полного отчаяния индивидуалистов от Первой мировой войны. Тристан Тцара сочинял, например, такое:

РАЗВИЛКА

Остаётся только прикинуть, что такое в 2022 году могло довести Шадрова до полного отчаяния. Это, конечно, упреждающая массовое убийство донечан украинским нацизмом и отягчённая заявлением президента Украины об отказе от Будапештского соглашения об отказе Украины от атомного оружия, специальная военная операция России на Украине, понимаемая Шадровым как неспровоцированная агрессия.

И это не является доносом, а просто предположением, как психологически объяснить такую крайность как бессвязный стиль прозы. Не исключено также, что сознанию Шадрова не дана такая политическая подоплёка. Писатели ж хорошие пишут, в трансе пребывая, в изменённом психическом состоянии.

Не понятно, правда, почему ТАК много написано этой прозы.

Ещё принципиально лично мне не понятно, как можно естественным образом сочинять бессвязное (я ж говорил, что стараюсь понимать через себя). Я не умею сочинять стихи непроизвольно, и только раз проснулся с песней в голове, и я не уверен, что грамматическую правильность словам я придал не в полусне:

Зная себя, я тут же песню истолковал, не привязывая ни к какому стилю. Но с другими авторами я могу толкование довести только до уровня стиля. Точнее, идеостиля. Тут: бессвязность ← отчаяние.

Но нет никакой гарантии правоты. Особенно – с отнесением к причине отчаяния. Во-первых, она может быть личного, а не социального свойства, как в моём случае. Во-вторых, отчаяние у Шадрова может быть вполне не антироссийского свойства (если пророссийским считать чувства большинства россиян). Вдруг это что-то типа: сбывается тёмное предсказание Гумилёва, что у русских кончается пассионарность (которой хватает на 1000 лет), и грядёт роковое поражение в последней для страны войне. И скоро России не станет.

Наконец, не исключено, что сочинение Шадрова есть назидание уехавшим из страны и оттуда вякающим что-то против войны. Он им показал, что иносказательно это же можно делать, и не уезжая.

Или надо ещё что-то Шадрова почитать? Желательно – времени заката белоленточного движения. Если и там будет выражен негатив действительности, это будет значить, что тут не продукт вдохновения, то есть не результат подсознательного идеала индивидуалиста (ницшеанский по типу, судя по радикализму бессвязности), а тонкий расчёт ума: и показать фигу суровой власти, и не понести ущерба.

Такой лакмусовой бумажкой вполне может быть его “Экскурсия" сборник рассказов 2020 года.

Перед рассказами есть что-то вроде вступления из четырёх коротких абзацев:

Я спокойно принял эту абракадабру, потому что можно было ждать, что, читая дальше, всё разъяснится. Хотя… Чтоб креветка была способна выпрыгнуть из аквариума… Я в молодости часто ходил в пивной бар и закусывал пиво креветками. Тем не менее, я как-то подзабыл, как она выглядит. Ну – в интернет. С ножками. То есть разогнаться в воде не сможет до такой скорости, чтоб выпрыгнуть над поверхностью воды, как это у рыб выходит. Я всё-таки спросил поисковик ещё: “креветка выпрыгивает из воды”. Искусственный интеллект подсказывает: “из аквариума”. Я согласился. Предлагает видео. Кислорода не хватает ночью, растения водяные отнимают, просветил интернет. Вот и выпрыгивает.

То есть даже и без последующего текста ясно, что выпрыгивающая креветка по противоположности напомнила негатив: плохое расставание с любимой. Не-га-тив.

Худшее предположение (антирусскость) начинает сбываться.

Оно подтверждается буквально следующей строкой. Там название первого рассказа дано на английском языке (Waving through a Window) и нет при нём сноски, относящей к переводу. А гуглоперевод даёт бессмыслицу: машет через окно. И ведь не ясно, почему с большой буквы Window. Если б про компьютер, было б во множественном числе.

Мультитран плохо помогает: волновать через окно, отвергнуть через окно, подавать знак рукой через окно.

Не уважает автор русского читателя.

И следом первый же абзац заставляет вспомнить уже знакомую бессвязность:

И в таком, нечитабельном духе, много-много слов до самого конца сборника. Я просто ткнулся в несколько мест – везде одна и та же несуразица.

Я не могу не удивляться: где чувство меры? У Тцары только 12 строк… Вполне можно перенести.

.

Может быть не ясен смысл ницшеанства, какой я вкладываю в это слово. При своём появлении в конце 19 века это был подсознательный идеал бегства из универсально скучного Этого мира. Религия растоптана наукой, наука погрязла в позитивизме, революционная волна из Западной Европы ушла, а в России реакция уничтожила народничество, процветает пошлый капитализм, то есть расчет, что скууучно, сама сытость скучна, сама причинность нудна. И побег этот – в аналог того света христианства – в принципиально недостижимое метафизическое иномирие. Радость от такого крайнего пессимизма только одна – суметь дать образ (творцу, восприемнику – воспринять) этого иномирия.

Но с тех пор прошло больше 100 лет. У ультраразочарованных чем-то авторов идеал перешёл из подсознательной категории в осознаваемую. И им осталось создавать при крайнем пессимизме произведения прикладного искусства: иллюстрации выражения метафизического иномирия. У Шадрова – бессвязностью. Доказательство иллюстративности: каждое из его предложений абсолютно верно грамматически. "Завидую наркоманом”, - может, единственное исключение. Наверно, просто опечатка.

Это не выражение идеала белоленточников (американская глобализация). Так же скучен и непереносим и противостоящий глобализации традиционализм. Это не антирусскость, это отвергание всего Этого мира. Такое сильное, что его хватает на сочинение как бы бесконечно длинной нудной бессвязности. Раз за разом!

И это даже экстраординарность. То есть – произведение искусства. Прикладного. Второсортного.

А у Тцары – первосортное, наверно, ибо только 40 лет тогда было ницшеанству, и у Тцары больше вероятности, что бессвязность была от сердца, а не от ума. Доказательство: отсутствие знаков препинания.

Стоп!

А не может быть, что я тупо не отличил бессвязность от эллипсисов? От намеренного пропуска слов, несущественных для смысла выражения; например, “я домой” вместо “я иду домой”… Как писал стихи Айги… Как раз поступил Высоцкий (“А у дельфина…”)…

"…за его спиной” это через спинку скамейки в электричке. Тем паче, что в конце абзаца "вышли на центральной станции”. "…сама не зная, почему, постанывала женщина…” - ну в горе, например, она, в забытьи. Не в себе. Из-за этого "вспомнить не могла”, как постанывала…

Всё понятно.

Нет. Это непереносимо (я попробовал вникнуть во второй абзац). Айги и Высоцкий всё-таки короткие стихи писали. А тут – бесконечность. Дурная. Рядовой приём ницшеанца, нагнетающего на читателя ощущение предвзрыва, предполагающего взрыв такой силы, какой вышвырнет читателя из Этого мира в метафизическое иномирие. Чехов так делал (из-за чего некоторые не способны его читать – скучно). Так на то у него нет романов, а рассказы всё больше короткие.

Тут же – колоссальный объём… И на каждом абзаце ощущается огромное напряжение преодоления умом естественно связной речи, получающейся автоматически от общего замысла. Это как я пишу стихи: с чрезвычайным трудом. В то время, как есть люди, говорящие ритмически и с рифмами естественно. Если Шадрову легко даётся писать нечитабельное, то это, конечно, чудо. Но, годное для нагнетания предвзрыва, непереносимого в таком объёме, как у него.

Разве что это не предназначено для обычного чтения… Как наверно, не предназначено для обычного чтения произведение деконструктивиста, с несшитыми страницами, предназначенными для чтения в любом порядке и подлежащие выбрасыванию после прочтения. Жест страшного неприятия всего-всего.

Впервые опубликовано по адресу

https://newlit.ru/~hudozhestvenniy_smysl/7174.html