Зная, какие странности ввёл в 1833 году в свои большие произведения Пушкин (в “Анджело” – неопределённое время, в “Пиковую даму” и в “Медный всадник” – мистику) для возвращения к прежнему, спокойному состоянию, я подумал, что тогда же созданная “Сказка о рыбаке и рыбке” тоже встраивается в этот ряд, - ряд произведений-сомнений Пушкина в своём тогдашнем идеале консенсуса в сословном обществе.

Что-то с частью людей неминуемо нехорошее происходит, и сами они и окружение без вмешательства чего-то необычного к обычности вернуться не могут. А ведь мечта была из обычности, без революции, эволюционно прийти к лучшему мироустройству. – Плохо, девушки.

И не сказать, чтоб человеческая природа была плоха. Вон, старик – отличный парень, и ничто его не изменило. Зато со старухой смотрите, какая гадкая метаморфоза сделалась. Человеческой управы на неё не хватило, чтоб одёрнуть.

Чтоб это выразить, пришлось Пушкину известный сюжет изменить. В немецкой сказке старик каждый раз подымается в социальном плане вместе со старухой, а у Пушкина наоборот. Он остаётся внизу социальной лестницы, и дистанция между ним и положением старухи только растёт. То есть немецкая имеет мораль: не замахивайся на выход из своего сословия. Это тоже своеобразный призыв к социальному консенсусу. Но основанный на консерватизме. А у Пушкина-то в идеале была эволюция. Какой-то подъём низов. Как Дуня в “Станционном смотрителе” вышла замуж за дворянина. И вот через 3 года, в сказке, всё наоборот: не эволюция к лучшему, а только хуже и хуже. Хорошо хоть, что кончилось благополучно. Так и то – нечеловеческим способом.

Впервые опубликовано по адресу

https://zen.yandex.ru/media/id/5ee607d87036ec19360e810c/estestvennym-obrazom-konsensus-soslovii-nevozmojen-61155e5bf9261873f6044e56