Кого-то угораздило написать о Мунке: ""Купающиеся мужчины" (1907-08) - это энергичная дань жизненной мужественности” (https://art.mirtesen.ru/blog/43217230373/Edvard-Munk-ZHizn-i-rabota). И пошла писать губерния. Сайт за сайтом переписывают эти слова. А народ читает и впитывает.

А грубость и энергичность действительно имеют что-то общее в ауре слов.

Но буквально следующие после процитированных слова подводят к объяснению того, что мы видим:

Может, не будь этих проблем, Мунк не стал бы так абсолютизировать негативное в этой картине: выбрать такой гадкий цвет для моря и неба, писать всё такими отвратительными мазками, настолько лишить индивидуальности всех мужчин из 5-ти на переднем плане, кроме двух, на втором и заднем плане – всех. Это задирание публики:

"Ничем не приукрашенная фронтальная нагота, не будучи сама по себе эротической, бросала вызов привычному художественному вкусу, шокируя зрителей и критиков именно своей естественной “голизной”” (http://tannarh.narod.ru/publ/iskusstvo/zhivopis/ehdvard_munk/25-1-0-379).

Но меня бесит комментарий о колорите:

"…в мрачноватых тонах. Впрочем, формирование такого колорита не обошлось и без влияния произведений Ницше и Достоевского” (https://www.dw.com/ru/%D1%8F%D0%B4%D0%BE%D0%B2%D0%B8%D1%82%D0%B0%D1%8F-%D1%82%D1%80%D0%B0%D0%B2%D0%B0-%D0%B8-%D0%BF%D1%8B%D0%BB%D0%B0%D1%8E%D1%89%D0%B8%D0%B5-%D1%86%D0%B2%D0%B5%D1%82%D1%8B-%D0%B1%D1%83%D0%B9%D0%BD%D1%8B%D0%B5-%D0%BA%D1%80%D0%B0%D1%81%D0%BA%D0%B8-%D0%BA%D0%B0%D0%BA-%D0%BF%D1%80%D0%B8%D0%B7%D0%BD%D0%B0%D0%BA-%D1%8D%D0%BF%D0%BE%D1%85%D0%B8/a-16329083).

Здрасьте! Ницше – всеотрицатель, буквально все…, а Достоевский – с идеалом религиозного социализма. Как говорится, или крестик снимите, или трусы наденьте.

Какая-то такая воинствующая безответственность, будто в интерпретациях ну всё допустимо, ну всё.

Норвегия в конце 19 столетия на всех парах заканчивала индустриализацию. Какие несчастья претерпели от такого процесса крестьяне, сгоняемые со своей земли в Англии, все знают, в школе проходят. А что было в Норвегии, не известно. А Мунк, наверно, знал. И потому, а не только из-за своей болезни принялся вводить в абсолют всё негативное, то есть вообще всё вокруг, даже такую радостную, казалось бы, сцену, как купание мужчин на нудистском пляже.

Повторяю, введение в негативный абсолют достигается невиданным до сей поры образом – всяческой грубостью.

Это как бы истошный вопль, по Луначарскому: “Боже! Зачем ты нас оставил!?!”.

Но ТАКАЯ отрицательная эмоция возможна ж только из-за обращения всё-таки к Богу же! Это ж по-достоевски, а не по-ницшевски.

Введение именно ошеломляющей, - на или за гранью искусства как условности, - грубости исполнения открыло стиль экспрессионизма. С ним уже трудно определять, он ещё искусство, то есть непосредственное и непринуждённое воздействие, или эти каляки-маляки уже воздействие непосредственное и принуждающее, то есть сама жизнь. Принуждающая плюнуть и уйти из музея.

Впервые опубликовано по адресу

https://zen.yandex.ru/media/id/5ee607d87036ec19360e810c/kak-v-afishu-koza-6165bb0eef594d2441c673fd