Где-то когда-то я прочёл, что-то типа, мол, бесчеловечный политический режим не способен создать художественное произведение. И в пример приводился режим Франко, при котором создали в память погибшим в гражданской войне 1936-1939 гг. всего-навсего гигантский крест.

И мне подумалось: вот сейчас я одержим идеей-фикс, что художественность – это след в “тексте” произведения подсознательного идеала автора. Раз. И я – в своём стремлении открывать обязательно скрытый художественный смысл – никогда не рассматривал произведения архитектуры. Два.

Это я к тому, что мне захотелось проверить, смогу ли я, враждебный фашизму, почувствовать антипатию к такому кресту. В смысле – вдруг и в архитектурном произведении (произведении прикладного искусства, - искусства, вообще-то не связывающего себя со скрытостью смысла, а, наоборот, призванного усиливать знаемое переживание) есть какой-то дальний отголосок подсознательного (например, при замысле). Скажем, как в готическом соборе: дух взлёта души к богу выражен же противоречием страшенной толщины стен с вытянутостью вверх окон и какими-то кажущимися невесомыми каменными кружевами на окнах и шпилях, тоже очень вытянутых вверх. Или переживание победы духа над телом в любви к Богу могло быть подсознательным только при зарождении идеи христианства у первого потенциального христианина, но не через века и века? То есть нечего заикаться о подсознательном в архитектуре. В египетских пирамидах тоже не было ничего подсознательного, а вполне осознаваемая идея организации: нижние подчиняются верхним. Египтяне ж открыли государство как таковое. А Возрождение открыло, что человек и Бог – в гармонии, а не несоизмеримы. Соответственно в архитектуре главным стало жилище человека – дворец и замок. Просвещение открыло религию Разума. – Архитектурные символы этого упростились. – Триумфальные арки и другие простые геометрические фигуры стали довлеть. Потом высшими из смертных стали жрецы искусства – главными постройками в городе стали музей, театр. Промышленная революция вызвала плоские крыши, гладкие стены. И всё – ясно. Даже термин такой ввели – говорящая архитектура. (Это я пересказывал Бибихина.)

И тогда мыслимо себе задавать такую трудную задачу на поиск выражения фашизма.

Впрочем, все говорят, что выражена была идея примирения. Которого не было.

Так видна в строении фальшь или не видна? Или в призыве к примирению в принципе не может быть фальши сразу после победы одной стороны (через год после победы стали строить)? Или как раз и может, раз в тюрьмах сидят живые побеждённые?

Я впервые это вижу. – По-моему, красиво. И идея ясная: все равны перед Богом. Или перед вечностью, если по-атеистически.

Горизонталям противопоставлена вертикаль.

Меня вообще, боюсь, всё большое впечатляет.

А если вспомнить, или согласиться, что полюсом Свободы является Порядок, то лично я, пожалуй, за Порядок.

Но при чём здесь я?

Хорошо. Объективно: бурность скал, наверно, хорошим образом Свободы является. А под ними и над ними – царствует Порядок. Он был, он стал. – То есть всё сделано соответственно идее преобладания умиротворения. Пусть и предлагаемого после победы победителями для согласных сторонников и для несогласных противников.

Может, и в России, несмотря на вековечный раскол общества, возможен архитектурный символ примирения?

Впервые опубликовано по адресу

http://www.pereplet.ru/volozhin/414.html#414