С. Воложин.
Марягин. Вылет задерживается.
Панова. Сколько лет, сколько зим!
Смыслы художественный и прикладной.
|
Угадывание и ясное видение – будущего. |
Почему главный герой в фильме “Вылет задерживается”
так обелён сравнительно с повестью.
Обиделся я за отчаянных. В фильме Марягина “Вылет задерживается” (1974). То ли дело…
Не могу найти, перечитать у Бунина… Как поезд чего-то остановился, двое пошли гулять по полотну и с железной неотвратимостью дело идёт к любовной сцене. Читаешь – колдовство какое-то.
А кино я аж выключил, когда флиртующая красавица Алёна и простодушный Толя Колосёнок стали танцевать в аэровокзале в пустом коридоре под музыку из его маленького транзистора.
Чего я вообще стал смотреть это кино? – Конец его увидел по каналу “Культура”. И такая глубина мне почудилась, какой не бывает в теперешних фильмах, показываемых по ТВ. А оказался проблемный фильм, в котором не обращают внимания на достоверность. – Ну не поверил я, что мыслимо в переполненном из-за отмены рейсов аэровокзале найти пустой коридор поблизости от общего зала.
Аж полез читать пьесу “Сколько лет, сколько зим!” (1966) Пановой. Правда, полез по причине недоверия, что Бакченин обманул любимую, а она не подала вида в 1945 году, что его жена не умерла оказывается, в Ленинграде в блокаду, а, искалеченная, прислала ему письмо.
По пьесе таки обманул. И передо мной встал вопрос: зачем режиссёр так исказил пьесу? Взял на роль Бакченина Заманского, у которого облик такой, что его нельзя не любить. Выбросил сцену, как Бакчеев оправдывается перед сослуживцем, почему обманул. Очень логично оправдывается: он чувствует в себе большой потенциал учёного, надо пойти в Москве опять на 4-й курс и, не отвлекаясь ни на что, учиться. А Оля, да с дочкой, да выбиты стёкла в его ленинградской квартире… Или учёный, или семьянин.
Выброшена и сцена рассказа Оли, ещё на войне, как она разлюбила мужа и как ей тяжело стало с ним жить. – Предательство любви Бакчениным у Пановой усугубляется. И нет в её строках этого неотразимо доброго лица Заманского.
А как у Пановой Алёна знакомится с Колосёнком…
"И в а н Г а в р и л о в и ч [киоскёр]. Вот новый имеется, только что вышел Елистратов. Сабинина Ариадна. Саломатов. Самых модных у нас не бывает, не дают нам.
Появляется радостно взбудораженный Колосёнок.
А л е н а. Бог с ними, с модными. Надоели. Я беру Ариадну и Елистратова с Саломатовым.
К о л о с ё н о к. Почитать чего-нибудь дайте... Вообразите: потерял документы и даже не знал! Сижу в ресторане, пью пиво... Вдруг слышу! Хватаюсь за карман - ничего! Ни паспорта, ни служебного удостоверения, ни командировочного! Один посадочный талон! Хорош бы я был, полетел безо всего...
А л е н а. Ну, лететь вам, видимо, не так скоро.
И в а н Г а в р и л о в и ч. Вы гражданин Колосёнок? Вас тут целый час по радио выкликали. [И это таки в пьесе многократно показано - с предложением забрать потерянные документы.]
К о л о с ё н о к. Да вот, говорят! А я сижу пью пиво! Замечтался! А кругом ведь не знает никто, что я Колосёнок! Пока наконец дошло до сознания! Смотрю - ни паспорта, ни служебного, ни командировочного...
[Тот ещё растяпа.]
А л е н а. Милая фамилия Колосёнок, правда, Нюша?
Нюша отвернулась, перебирает книги.
К о л о с ё н о к. Находите - ничего фамилия?”.
Так, наверное ж, они глядят друг на друга.
А что в кино…
Алёна с купленными книгами стоит спиной к киоску, слышит лепетание растяпы и, не оборачиваясь посмотреть, как он выглядит, вступает с ним в разговор, а он сразу ошалевает от её красоты и не киоскёру, как у Пановой, а Алёне повторяет свой лепет. И не киоскёр, а Алёна реагирует на его запоминающуюся фамилию:
"Так вы знаменитый Колосёнок?”
Юноша (по голосу) растяпа – разыграть его, я ж неотразимо привлекательная!
И у Пановой не в пустом коридоре и под громкую музыку, а за колонной и музыка чуть слышна. У Пановой вообще атмосфера тесноты и всеобщей общительности какая-то естественная, а в кино, на огромных просторах непереполненного аэровокзала всякое общение незнакомых людей представляется натяжкой.
Режиссёру не до правдивости – у него проблемный фильм.
И так случилось, что я прочёл один отзыв, где всё муссировалось как-то бездоказательно, что фильм о брежневском застое. Отказ Оли от любви к такому неотразимому, как Заманский, который, вот, зовёт – это образ отказа от коммунизма. В 1974 году.
А я недавно прочёл, что отказ коммунизма произошёл ещё при Хрущёве, отказ от ОГАС (Общегосударственная автоматизированная система учёта и обработки информации). Из опасения, что реально править страной станут инженеры, а не партия. Курс в итоге был взят на конвергенцию социализма с капитализмом и на внедрение элементов рынка. В расчёте на то, что с Западом удастся договориться. Зачем журавль в небе, если ближе синица в руке?
Неужели Панова это знала и потому так резка с предателем любви Бакчениным?
Марягин явно не знал. Но чувствовал что-то? И потому резкость сменил на затушёванность и на отказ от любви теперь уже Оли?
Что думал я тогда? – Что надоест там, наверху, это непрерывное враньё и, наконец, тоталитаризм станут урезать в пользу самоуправления. А один, изрядная шишка в комсомоле Литвы, сказал мне, что они ждут, что при смене генсека подвернётся кто-то лучше Брежнева.
Что-то глубокое носилось в воздухе, вот Марягин это и отразил. Недовольство бескрылостью и прагматизмом. Вылет в коммунизм задерживается.
7 февраля 2021 г.
Натания. Израиль.
Впервые опубликовано по адресу
| На главную страницу сайта |
Откликнуться (art-otkrytie@yandex.ru) |