Я избрал для себя трудную жизнь. Вот, например, мне нравятся три репродукции одной и той же художницы – Лившиц.

Только три из десятков её картин. А ко всем остальным я равнодушен.

Так мне мало факта, что нравится. Я от себя требую его обосновать. Причём обосновать не своей – так случилось – предрасположенностью к Москве. (Это – виды Москвы.) А – ни много, ни мало – духом Москвы. – Там, вон, златоглавый Храм Христа Спасителя (главный храм России) с Пречистенки виден. А у меня впечатление, что я там ходил, когда на его месте ещё бассейн был. – То есть десятилетия проходят, а Москва в центре всё та же. – Смесь старины (храм-то – восстановлен) и новизны. Я, приезжий-провинциал, как раз в районе Денежного переулка вышел смотреть в 1957 году, как парадом движется колона по Садовому кольцу к Лужникам на открытие Шестого Всемирного фестиваля молодёжи и студентов. – Всё – по-домашнему и, одновременно, по-столичному. – Вон: недоприбранный снег, почти на тротуар припаркованный автомобиль, каменная ограда садика, и… высотка министерства иностранных дел. – Лучший город Земли. Демократичный, а в то же время царский город. Будучи тут проездом даже полдня, я всегда ходил по картинным галереям и неизменно уезжал с впечатлением, которое стоило записать, и, может, это надолго останется...

Мне кажется, что вот это соединение малого с огромным* есть образ соединения несоединимого – в веках повторяющегося барокко. А это – один из всего нескольких типов идеалов в веках, опять же, повторяющихся.

*- А как же с вашим пунктиком о подсознательности идеала для именования вещи художественной.

- Наличие противоречий как раз и намекает на подсознательное.