Читая большой рассказ "Просвещенная тварь, или последний романтик" [ http://www.altnet.ru/~lik/Proza/kud.htm ] Ивана Кудряшова, я поймал себя на том, что не могу оторваться. Написан он от первого лица, но "посвящается моему альтер эго". А альтер эго, по Юнгу, это персонификация во втором "я" недопускаемого, вытесненного содержания собственной психики. И написан рассказ оч-чень откровенно. Так что "я" этого рассказа, первый "я", похоже, не только – как написано в рассказе – посвящает рассказ "я" второму, но и угождает в нем вкусу этого "я" второго. И я, читатель, озадачился: раз мне интересно, то не развращают ли меня и автор, и сам электронный журнал "Ликбез", создатели которого расшифровывают его название так: ЛИКвидация БЕЗнравственности.

Наверно, даже и этим рассказом автор и журнал не развращают, если принять во внимание оправдания пассивных демонистов: "без анархического интермеццо не существует истины, не существует красоты, – не существует упорядоченных явлений (живущих по своим законам), которые мы называем истиной, красотой, благородством человеческим" (Мамардашвили). То бишь, как дети, мол, в жизни: сначала узнают ОБЩЕЕ правило, потом от него нарочно отклоняются, потом принимают правило для СЕБЯ лично, каждый САМ.

Однако с детьми не так все. "Небывальщина необходима [ребенку] лишь тогда, когда он хорошо утвердится в бывальщине" (Выготский. Психология искусства).

Тогда, может, как взрослые, – с искусством? Специфическая функция которого (по Натеву) есть непосредственное и непринужденное испытание сокровенного мироотношения человека с целью совершенствования человечества…

Да вот только сомнительно, нужно ли испытывать себя нормальному человеку, например, на неприятие инцеста. Ведь у нас, нормальных, - я повторяю, нормальных, выросших – если брат и сестра, скажем, на одном горшке, да и вообще в отношении близких кровных родственников, - даже и в мыслях не появляется желание инцеста. Кудряшову же зачем-то понадобилось, чтоб совокупились главный герой, Леандр, со своей двоюродной сестрой, Машей, "которая была наверное самым близким человеком для меня с детства, тем кто меня поддерживал, что бы я не вытворил. Нас как будто что-то всегда связывало, будучи детьми мы тайком целовались, показывали друг другу гениталии, часто спали вместе, не говоря уж о том, что никаких секретов между собой у нас не было". То же с родной сестрой, Соней: "С древности запрет на инцест был введен лишь для сохранения генетического здоровья потомков, это ясно. [И будто за миллионы лет это введение не вошло, как говорится, в плоть и кровь нормального человека.] Но я же не собираюсь иметь от нее детей, по крайней мере пока. Так что не вижу поводов делать из этого события нечто великое или ужасное". То же – с гомосексуализмом. Им Леандр, так случилось, не занялся, а может и занялся: "…сознательно я не пробовал, но поручиться, что этого вообще не было, тоже не могу. Как-то я сильно перебрал, кажется, была групповуха, и проснулся обнимаемый с одной стороны девушкой, а с другой парнем, причем с определенными наклонностями. Что было вчера не расспрашивал – не до того было, да и значения как-то тому не придал. Но определенно на парней я не западаю, хотя честно признаюсь, если бы вдруг запал, то не отказал бы себе в интересе попробовать, потому что все предрассудки от общества, которое я никогда не признавал в качестве ограничителя, короче имел я его".

Или мой личный интерес к сюжету (что, мол, там дальше?) как раз и свидетельствует, что и подобное испытание человеку необходимо? Испытание – искусством. Не жизнью. Ибо "…слишком примитивно и просто, когда представля[ю]т себе, что искусство непосредственно вызывает те или иные эмоции. На деле так никогда не бывает. Изображение убийства вовсе не вызывает убийства. Сцена прелюбодеяния вовсе не толкает на разврат; отношения искусства и жизни очень сложны…" (Выготский. Психология искусства).

Так сложность эта состоит в возбуждении противочувствий противоречивыми элементами произведения, противочувствия эти, сталкиваясь, рождают третье переживание, катарсис, и вот он-то и определяет воздействие и последействие искусства. Получается, что если я у Кудряшова читаю о безнравственном и вчувствуюсь, так это еще всего лишь одно из противочувствий и до катарсиса еще далеко.

Все б хорошо, если б рассказ Кудряшова оказался действительно произведением искусства (идеологического), то есть содержал бы в себе кроме рассмотренного безнравственного элемента еще что-то – для противо-чувствия и последующего катарсиса.

Но вот вопрос: есть в рассказе что-то помимо безнравственного элемента?

Демонисты считают, что искусством является просто то, что содержит в себе безнравственное: "искусство выше жизни… в том смысле, что это выше чего-то, что мы видим умом, произвольной памятью, чувствами и чем мы обмениваемся в беседах при нормированном приличном общении" (Мамардашвили).

Не следует ли (инстинктивно или осознанно) этому завету демониста и Кудряшов?

Сюжет его рассказа не создает, как этого требует художественность по Выготскому, дразнения чувств: то безнравственное, то что-то другое. Нет. У Кудряшова имеем сюжет, почти не отклоняющийся от фабулы, - хронологически последовательное нанизывание нравственных безобразий.

Я перечислю их, акцентируя принцип, по которому герой Кудряшова (осознанно или нет) делал отбор, что писать, а что нет в своем жизнеописании: "человек есть такое существо, для которого нет никакой предданной меры" (это опять слова идеолога демонизма Мамардашвили).

Итак, перечислю.

Ну и так далее, как при написании автобиографии, правда, под определенным углом зрения – моральной шкоды. А потом – все подробнее.

Однако с изъяном, если ориентироваться на демониста Мамардашвили.

Речь об особой реальности переживаний.

"…например, моим усилием, как кинокадры, проходят сцены деревни Шиндиси – это пустое перебирание четок, якобы богатств, содержащихся в моей душе. Там все мертво и пусто, и не имеет смысла распалять себя, вспоминая, вот я бывал в Шиндиси… если непроизвольно… во мне не возник[ло] само село Шиндиси. Вот эти [произвольные] чувства – как бы уже обобществленные, социальные чувства – ими можно обменяться с другими людьми. В разговоре я могу вам сказать, что в деревне Шиндиси есть мельница, а воссоздать, что в действительности я чувствовал, что в действительности было, и какое место эта мельница занимает в моей жизни, я могу только в одиночестве, то есть, оставив вас как собеседников, заняв все точки моего места, моего мозга самим собой, – потому что, когда я беседую с вами, точки моего мозга не заняты мной, они заняты вашим присутствием. И только тогда, когда я займу все самим собой и начну строить текст, я и сам узнаю, каков был смысл моих переживаний там. Значит, это все происходит вне беседы. Теперь понятно, что если жизнь есть то, о чем мы беседуем, если жизнь есть то, что мы видим нашим умом, если жизнь есть то, что мы помним нашей произвольной памятью, то, конечно, это – нечто весьма скучное, посредственное, неинтересное, и в этом смысле произведение искусства или искусство выше жизни. И выше жизни потому, что оно реализует своими средствами какую-то реальность, которая средствами ума, произвольной памяти, приличных чувств, которыми обмениваются во время беседы, не реализуется".

Так вот Кудряшов, наоборот, ЗАНЯТ нашим присутствием. Смотрите.

Дальше пишется о перипетиях с его именем. Так есть ли "смысл моих переживаний там" и тогда, когда эти перипетии происходили? То есть, когда "я" было несколько дней от роду? – Нет.

"Я", правда, мог обрести этот – по-антисовковому антиобщественный, кстати, - смысл в другой миг своей жизни, не названный, но вспомненный, когда начал "строить текст". Но очень похоже и на то, что комизмом идиотки чекистки "я" просто хочет увлечь своих молодых читателей.

Или вот. Зачем нужно было вводить примечание: "причем это были мужчина средних лет и девушка лет 18-ти"?

Вот Пруст (на примере кого Мамардашвили и развивает теорию демонизма), описывая детские воспоминания своего героя по поводу встречи двух лесбиянок, все внимание сосредоточивает на своем взрослом проникновении в их психологию. Получается особая таки реальность их поведения. Мы не только видим их движения, слышим их слова, но и нам рассказано, почему они так-то шевельнулись и то-то сказали.

А что нам дает возраст кудряшовской парочки? Мы видим то, "что мы видим нашим умом". Вернее, умом "я"-мальчика. Которого интересует "девушка лет 18-ти" в интересном процессе. Причем видим очень плохо: нам самим надо дорисовывать реалии. И это ради нас даны эти "лет 18-ти". Чтоб мы, мужчины, захотели дорисовать.

"В книгах, называемых "эротическими" <…> изображается не столько сама по себе эротическая сцена…" (Барт).

То есть Кудряшов написал эротическое произведение. Призванное возбуждать желание. "…все это книги Желания", - как писал тот же Барт, знаток этой литературы. Это именно рассчитано на читателя. И просто кокетство "я"-повествователя: "вероятно эта книга написана мной для самого себя".

И понятно тогда, почему у меня – раз уж я стал читать - был такой интерес, что я не прервался, пока не дочитал до конца.

Понятно и зачем это иллюстрировано.

Например, рядом с описанием совокупления Леандра с Машей нарисовано отвернутое в оргазме лицо лежащей девушки. После описания совокупления с Соней нарисована девушка в эротическом нижнем белье, стоящая раком в постели. С тем же лицом. Лицо у Лендра получается одно и то же. Ему это не важно. Важно, что кукольно-смазливое. Таково же лицо Нади. Подстать и язык произведения – лакировано-безликий.

Если успокоиться, что не из-за аналитического бессилия своего я не вижу противоречивости в том, КАК написана эта вещь, то можно понять и почему противоречий нет (противоречивость "Эпилога" не в счет; она, чисто постмодернистская, совершенно выпадает по стилю). – Эта вещь не есть произведение идеологического искусства, вдохновленного, положим, гедонистическим идеалом "все – для удовольствий". Эта вещь есть произведение прикладного искусства, как колыбельная – для укачивания, приколы смехачей – для возбуждения смеха и т.п. Данная – для, в частности, вызывания легкого полового возбуждения. Ей не нужен сложный механизм организации и столкновения противочувствий для вызывания катарсиса. Ей достаточно простого механизма заражения.

Значит ли, что не стоило ее публиковать в журнале, претендующем на исполнение функции ликвидации безнравственности? Значит, но при условии, что не была при публикации задумана и обеспечена критика этой вещи за безнравственность.

Была такая критика за долгое время пребывания этой вещи на сайте? Если результат моего поиска верен – не была. Я же лично полгода не знал, как к ней подступиться. Вот до сего дня.

Следовательно, публикация ее в "Ликбезе" была ошибочной, по-моему.

Но если данная статья в "Ликбезе" будет опубликована, то счел бы правильным не снимать с сайта опус Ивана Кудряшова.

Впервые опубликовано по адресу

http://www.altnet.ru/~lik/Arhiv/likb22.files/lik1.htm#Воложин