У меня соблазн. Я схлопотал недавно нецензурную ругань за музеи околоискусства. От философа, иногда рифмоплётствующего. Я понял, что наступил этим околоискусством ему на больную мозоль. Он, наверно, всё же в глубине души надеялся, что чего-то стоят его вирши. А, наткнувшись на это слово, словно обжёгся. Я же в вырвавшемся его ругательстве почуял, что нашёл острое оружие в информационной войне, к которой считаю себя причастным. И у меня соблазн опять это оружие применить.

Иногда то один, то другой меня провоцирует (более или менее незаметно), чтоб я написал об определённом произведении. Но вот поступила откровенная провокация. Человек, знающий, что я ратую за обретение Россией национальной идеи, объединящей страну, расколотую на, скажем так, западников и славянофилов, подсунул мне статью Александра Баунова “Россия – спаситель традиций. Новая национальная идея” (http://slon.ru/world/samozvantsy-914311.xhtml). Чтоб я, надеющийся, что такой идеей может быть новый традиционализм, разозлился и что-то предпринял.

Я не разозлился. Ибо автор статьи, - так мне кажется, - спинным мозгом чуя, что в новом традиционализме – именно новом! – есть-таки то мессианство, которое нужно России для самоспасения и спасения мира, боится этого нового традиционализма, будучи оранжевым в какой-то степени, и подсовывает своим читателям идею, что это не новый-де традиционализм продирается к жизни в России, а старый. И – ёрничает и ёрничает, дескать, отстали от Запада и Востока в сохранении старого, на что претендуем: “Сами ведь хранители традиций с гордостью говорят, что у нас за сто лет было три революции, две гражданские войны, четырежды менялся политический режим и столько же раз – государственный строй и экономическая система. Для хранителей традиций – не многовато ли будет?”.

И проиллюстрировал это чёрно-белой репродукцией картины Николая Кочергина “Штурм Зимнего дворца” (1950).

А я ж не пишу иначе, чем в связи с произведениями или искусства или околоискусства…

И хоть я и сознаю, что околоискусство, как его предлагаю понимать я, есть штука, заставляющая меня иной раз стесняться самого себя, но… не посклонять ли мне его ещё раз? Тем более что эта репродукция оказалась особо замешанной в информационной войне.

Гугл, оказывается, именно эту жабу (в красном круге “робот из компьютерной игры Mech Warrior 2: 31st Century Combat” на стороне штурмующих) выдаёт первой на запрос об этой картине Кочергина. И именно она попала в экзаменационные билеты австралийским школьникам, и по ней они решили, что революция 1917 года в России была осуществлена роботами. Ну дичь, но что поделаешь – Россия и дичь это ж де близнецы-братья.

Меня в раннем детстве тянуло рисовать. Взрослые хвалили. А кончалась война. И я всё рисовал танковые атаки, поддержанные штурмовиками с воздуха. И только много позже (рисунки сохранила мать) я со стыдом отметил, какими строго параллельными друг другу оказывались дула всех наступающих наших танков, корпуса всех наших самолётов. Я изображал единый порыв. “В лоб”. Я тогда не знал, что “в лоб” - это будет явный признак, чтоб мне отнести произведение к околоискусству. То, что мы и видим в произведении Кочергина.

Иллюстративность – признак менее явный. Например, Кочергин в 1950-м иллюстрирует или нет? Вне зависимости от того, реальное событие или то, как его изобразил Эйзенштейн в фильме “Октябрь”, тут изображено… - Известно, что событие называлось Великой Октябрьской социалистической революцией. Известно, что победила она. Этого хватает, представляется, и австралийским школьникам, чтоб сравнить с картиной или жабой и признать, что ничего, противоречащего им известному, они перед собой не видят. То есть это – иллюстрация заранее всем известного (вне зависимости от того, известно ли, что в России нелюди и потому революция победила, или известно, что в России люди и потому революция победила).

Так представьте, как было б здорово для правды, если б иллюстрации заранее известного повсеместно считались бы произведениями околоискусства.

Ведь человек, сделавший жабу, считал, что делает хорошее дело. Почему? – Потому, что он прекрасно понимал, что произведение Кочергина не искусство. Раз. Что в России темнота, раз там этого не понимают, раз Кочергин в почёте. Два. А раз темнота, то надо над ними смеяться. Три. Тем более что они там теперь что-то стали с сожалением оглядываться на разрушение СССР. И меньше вероятности, что он жабу стал бы делать, если б в России и во всём мире были б учреждены отдельные музеи околоискусства, куда б помещали произведения, не имеющие отношения к подсознательному. И все произведения Кочергина были б там. (Относительно их и сомневаться не в чём: он же и так иллюстратором называется; правда – с почётом.)

Мечты, мечты, где ваша сладость?

И лучше ж поздно, чем никогда. Ибо учреждение музеев околоискусства на такую б высоту подняло искусство (а собственно искусством я называю только то, что имеет отношение к подсознательному, то есть с противоречиями в тексте), - на такую высоту во мнении людей, что, переиначивая слова Достоевского, можно было б сказать, что искусство спасёт мир.

Искусство участвовало (см. тут) в самосоздании человека из дочеловека. А теперь бы спасло человечество от гибели из-за прогресса и перепотребления.

И вот если б это спасение взяла б своей национальной идеей Россия (в частности, учреждением музеев околоискусства) – вот это б и объединило западников и славянофилов. И ведь только объединение всех во имя национальной идеи и способно сохранить Россию в её самости. Иначе она растворится в по-американски глобализированном мире. Растворится, и через короткое время настанет конец света, к которому из-за неограниченного прогресса на всех парах мчится американская глобализация.

Впервые опубликовано по адресу

http://www.pereplet.ru/volozhin/137.html#137