Не важно, кто меня навёл на фильм 1943 года – Клузо, “Ворон”. Не важно, что я не смог его смотреть без брезгливости: в СССР идёт страшенная война, а тут снят фильм про миленький французский городок, живущий так, будто нет мировой войны на свете. Важно, что я потом понял, что всё у Клузо не зря. Даже то, что снял он свой фильм на фашистской киностудии.

А понять всё можно по капле: не нужно выпивать всё море, чтоб понять его вкус.

Это соображение я взял у знаменитого литературоведа и методиста преподавания литературы Гуковского. Он умер в 1950 году. А книга Выготского “Психология искусства” впервые была издана в 1965 году. Гуковскому же не привелось понять, что такое художественность. Соответственно и я влип однажды (но, прекрасно зная эту книгу), - влип, когда вздумал сам потеоретизировать. Мне захотелось составить перечень художественных элементов произведений, которых мне удалось истолковать. И я даже далеко зашёл в осуществлении этого замысла. Как вдруг обескураженно понял, что я совсем забыл, что по Выготскому-то художественность – в противоречивости частей текста друг другу. То есть, когда я взялся составлять перечень художественных элементов, я невольно стал их переписывать без учёта противоречивости, как Гуковский. Например, зыбкая синтаксическая связь. (Жуковский её применял.) Так именно для Жуковского Гуковский имел-таки право называть зыбкую синтаксическую связь – художественным элементом, ибо в нём, в элементе, было выражено целое. (Выражение целого элементом, по Гуковскому, было художественностью.) Этот элемент “в лоб”, так сказать, воздействовал на подсознание читателя, выражая ценный для Жуковского внутренний мир, в пику ужасному миру внешнему. А Выготский же открыл не “в лоб” воздействие на то же подсознание читателя. “В лоб” на подсознание может воздействовать и внушатель, и заражатель, и гипнотизёр… То есть представители и прикладного искусства, и вообще не искусства: проповедники, ораторы, публицисты, политики, няни. А то, что открыл Выготский, касалось только неприкладного искусства, имеющего дело с идеалами. То есть, если я для этой, идеальной, области хотел что-то назвать художественным элементом, то он должен был оказаться состоящим из двух частей, противоречивых. И он ведь тоже тогда оказывался способным выражать целое, как и по Гуковскому. А как же с зыбкой синтаксической связью? – Ну отказать Гуковскому в праве называть её художественным элементом. Пусть называется элементом искусства. У искусства ж более широкий смысл, чем отношение к художественным произведениям.

Так чётко всё для себя уяснив, я всё равно то и дело срываюсь (что значит не общепринятость такой системы понятий!).

Сорвался было и с фильмом “Ворон”. Посчитал было отражение в разбитом зеркале художественным элементом. Смотрите. Ошибочное будет написано косым шрифтом. (Я даже послал эту ошибку, ещё не думая, что она ошибка, знакомым для отзыва. Вот пусть и в правильном варианте ошибочный тоже имеет своё существование – курсивом.)

“…зеркало может играть и другую роль: удваивая, оно искажает и этим обнажает то, что изображение, кажущееся “естественным”, — проекция, несущая в себе определенный язык моделирования” (http://yanko.lib.ru/books/cultur/lotman_semiosphera.htm).

“В своих предвыборных обещаниях Гитлер делал ставку на стремление к личному комфорту, эту главную черту (фетиш) мещанской психологии, даже в большей мере, чем на имперский лжепатриотизм - также, впрочем, вполне мещанский. И тот же самый исконный обывательский конформизм сделал возможным пребывание фашистов у власти — как в Германии, так и во Франции <…> корень зла – крепнущий и ширящийся класс мелкой буржуазии, который ради своего личного комфорта не остановится ни перед чем. Геноцид, предательство, линчевание, террор, — для добропорядочного обывателя все позволено. Поэтому современное человечество обречено на войну — в мировых ли масштабах, в пределах ли маленького провинциального городка” (http://seance.ru/n/33-34/jubileum33-34/chelovek-so-znakom-minus/).

И вот у меня получилось, что Клузо – антифашист.

Из переадресации ужасности отражения толпе мещан. То есть отражение во мнении мещан – художественный-де элемент, в котором видно целое: в ужасе отражения виден ужас мещанства.

А на самом-то деле художественным элементом являются ужасные крики гонящейся толпы + ужасность отражения в зеркале женщины.

Эти два ужаса, сталкиваясь, рождают катарсис. Будучи осознан, он означает, что всякие крайности – ужасны: и крайность проявления индивидуализма, и крайность проявления коллективизма.

Только я б вместо слова “коллективизма” сказал бы: коллектива индивидуалистов. Сказал бы, имея в виду, что кроме коллектива индивидуалистов, ориентированных на капитализм, есть ещё и коллектив коллективистов, ориентированный на коммунизм.

Клузо, наверно, второго варианта не видел. Про сталинщину он, наверно, что-то знал. И для него коллектива коллективистов в природе и в идеале не существовало. Но существовала в его душе альтернатива экстремам проявления крайностей – соединение несоединимого. То есть идеал в веках повторяющегося барокко.

Впервые опубликовано по адресу

http://www.pereplet.ru/volozhin/173.html#173