Вам приходилось когда-нибудь нарвать большой букет одуванчиков и поставить их в банку с водой? Если нет, я расскажу, как они себя ведут. Они с удесятеренной скоростью стремятся весь цикл полагавшейся им несколькодневной жизни прожить за несколько часов, успеть дозреть до парашютиков, что призваны от ветра разлететься и дать жизнь новым одуванчикам где-то. Или как в одной интермедии: самолёт стал падать, один своей соседке по креслу предлагает срочно совокупиться, та стесняется, он настаивает, убедил, но она просит сначала поцеловать её в шею, он целует… вдруг оказывается, что была ложная тревога.

Отличие сравнений в том, что первое – с верой в лучшее далёкое будущее, второй – без неё: ценен миг сам по себе. Второе – ницшеанство.

И вот что перед вами, если это – стихи поэта, знающего, что он скоро-скоро умрёт от рака крови (там коникi – кузнечики)?

Ясно, что перед нами стихи ницшеанца.

Но интерес в том, что Леонид Киселёв, будучи русскоязычным поэтом, перед смертью стал поэтом исключительно украиноязычным. И что побудило его к этому?

"Чимало дослідників творчості Кисельова розглядали його перехід на українську як “акт етичний, громадсько вмотивований і спрямований проти загрозливих симптомів збайдужіння великого прошарку української інтелігенції, а тим самим загалу населення до української ситуації” (Ярослав Розумний). Очевидно, це так. Свідомий вибір української мови у дорослому віці (а не засвоєння її “з колиски”) є взагалі типовим шляхом для частини київської інтелігенції, і не лише в 60-х роках, а й нині” (http://worldpoesy.com/?country=ua&objectType=biography&id=f0bv0zxw7dbf9c92).

Перевод:

Почему автор посейчас длит этот процесс? – Потому что "українська картина світу є гармонійнішою за російську, більше орієнтованою на поціновування теперішнього моменту життя, а не на пошук недосяжного ідеалу”. – Перевод: "Украинская картина мира гармоничнее российской, более ориентированной на ценность настоящего момента жизни, а не на поиск недостижимого идеала”. То есть, понимай, русский народ более идеалист, тогда как украинской – более материалист.

То есть автор понимает процитированный стих как рационалистический. Что вполне в духе недавней революции, мол, Достоинства, отъединившей Украину от российской ментальности в пользу западной.

А по-моему такое понимание – передёрг. Если пересказать стих своими словами, то годится поговорка: помирать, так с музыкой! – То есть вполне себе идеализм, чем и является ницшеанство. Вполне себе российский менталитет: главное – не дело, главное – настроение сердца. Совсем не чуждый ницшеанства менталитет.

Леонид Киселёв (1946 года рождения), можно думать, понимал (или темно чувствовал), что вследствие закона уменьшения количества языков на планете, украинскому языку по большому счёту не светит сохраниться. Но его взбесило это обывательское согласие украинцев на ассимиляцию русскими. Взбесила сама невозможность в СССР протестовать против этого. – Мир – безнадёжно плох. Так даёшь радость мига жизни. И наплевать на всё вокруг. Зло – принято к сведению ультратрезвостью индивидуалиста.

Так стало не сразу. Поначалу в духе наивного оптимизма (и в идеостиле, - если вспомнить о повторяемости идеостилей в веках, - гражданского романтизма, коллективистского) Зло мира было принято в штыки.

Если вам кажется, что и здесь уже есть этот ультратрезвый индивидуализм, то вы ошибаетесь. Уже в том хотя бы дело, что это – верлибр ("у него нет ни размера, ни рифмы, и его строки никак не упорядочены по длине”):

Стих свободы. Его "суть заключалась в его раскованности, в тотальной эмансипированности его формы. Недаром в России верлибром активно писали лишь до 1920-х гг., а потом вновь перешли на обычные 5-стопные ямбы и 3-стопные амфибрахии (дело изменилось после "оттепели" 1950-х гг., что тоже характерно)” (http://dic.academic.ru/dic.nsf/enc_culture/823/%D0%92%D0%95%D0%A0%D0%9B%D0%98%D0%91%D0%A0). И перед нами как раз стих 50-х годов. (“Гражданский романтизм” тех времён, к которым отнесли этот термин его изобретатели, в России тоже был вдохновляем свободой антинаполеоновского патриотизма и свободой антицаризма.) В СССР “оттепели” это была свобода антитоталитаризма и тень возрождения – со времён 1917 года – анархии (в смысле – без центральной власти). Лингвистически это тоже подтверждается ассоциацией с ГУЛАГ-ом: "Ржавой проволокой колючею”, “Старый”, “заржавленными колючками”.

Впрочем, и без верлибра Киселёв выражал то же. И тем более ядовито, что время шло, а власть не менялась, и ей приверженный народ – тоже:

Беда была в том, что официоз был тоже за гражданское общество и гражданскую активность. На словах. – Это ослабляло борца. Не понятно с кем бороться. Плюс неумение бороться.

Есть у Киселёва минипоэма “Первая любовь” (1962). Идут влюблённые поздно вечером. Их заметили местные хулиганы. Свистят. Девушка, видно, прибранная уже ими к рукам, впопыхах ("Пусти... прости...”) убегает, а парня, чтоб отвадить от этой девушки, ударом кастетом в голову сбили с ног, вызвали скорую и скрылись. У неготового к жёсткой жизни парня бред не без страха смерти, ну и с этими лозунгами фальшивыми, где "мы”, "наши”, а не "я”:

Такова вторая часть минипоэмы. А частей пять. И там в палате умирает сосед. В прошлом репрессированный. Проклинающий свою верность коммунизму, как ни плохо тот перед ним себя показала. Ну и поучающий лирического “я” не биться головой в любую стенку. И вот – умер. И, понимай, лирическое “я” изменился радикально: ни биться головой в стену он не будет, ни сохранять верность коммунизму. Вместо коллективиста он станет индивидуалистом, и даже – ницшеанцем. Которому на всё наплевать. И на смерть.

В этой минипоэме Киселёв описал процесс перерождения из гражданина в ницшеанца. А в стихотворении, предшествовавшем по времени, он дал утверждение этому перерождению.

А Дон-Кихота больше нет.

Но что делает украинский критик времени после революции Достоинства? – Он цитирует из минипоэмы момент слабости, чтоб отнести его русскому менталитету:

Переврал смысл минипоэмы Киселёва. Опять враньё.

Я смотрю: ну на каждом шагу врут на Украине относительно себя и России. Почему это?

От нетрезвости взгляда на положение дел.

Ну не могут малые народы не быть в сфере влияния больших народов. Не будет Украина в сфере влияния российской – станет в американской. И американизируются украинцы с неотвратимостью, правда, меньшей, чем будучи в сфере влияния российской. – Какая разница? – Разница есть, в пику поговорке, что перед смертью не надышишься. Под Америкой украинцы не ассимилируются 2000 лет, а под Россией – 1000. Это имеет значение для живущих сейчас? – Нет. – Но националисту надо врать, что значение имеет. А отсюда всё остальное враньё.

А Киселёв не врал. Не врал по свойству характера чтить Абсолют. Он его и чтил своеобразно, Закон Уменьшения Числа Языков на планете. До того (ещё не перейдя на украинский, но уже став ницшеанцем), он, можно сказать, чтил закон, что ничто не вечно под луною. Ведь человечество погибнет. Например, когда Солнце увеличится до размеров орбиты Марса (ну таков закон развития звёзд). И не улететь же всем, например, на Плутон, чтоб спрятаться. Я по себе помню, что делается с человеком, одержимым идеей смерти. Вживаясь в финитные картины Чюрлёниса и актуализируя их содержание под влиянием только-только узнанной мною теории Большого Взрыва Вселенной (а теория эта предполагает вариант схлопывания Вселенной в первоатом), я впал в какое-то изменённое психическое состояние. Впал настолько, что приставал к самому близкому человеку насчёт смысла жизни раз Вселенной – конец впереди. А он был в нормальном психическом состоянии и говорил, что то будет настолько далеко, что сейчас об этом можно совершенно не думать. Киселёв – не мог, украинский националист – тоже не может. И какое для нормальных ни безумие – уже сейчас предвидеть неминуемую ассимиляцию и уничтожение украинцев соседкой-Россией-дружелюбной – для националистов это актуально и всё. И – они врут и врут (с точки зрения людей нормальных).

Можно меня поймать: так и Киселёв тогда – врёт.

Нет. Потому что у него – произведение искусства. Оно по сути своей призвано испытывать сокровенное мироотношение человека. Абсолют для этого – годится и простителен. А литературовед или публицист по сути своей не призван творить такое испытание. "…искусство находится в очень сложных отношениях с моралью, и есть все вероятия думать, что оно скорее и чаще вступает с ней в противоречие, чем идет с ней в ногу” (Выготский. http://www.modernlib.ru/books/vigotskiy_vigodskiy_lev_semenovich/psihologiya_iskusstva/read_38/ ). И что можно художнику, то нельзя больше никому.

Впервые опубликовано по адресу

http://newlit.ru/~volozhyn/5698.html