Получается что: я был не прав когда-то, когда, приходя на вернисажи или в музеи живописи с постоянной экспозицией, ждал, чтоб что-то шибануло мне в глаза? Я тем самым исключал из своего внимания картины, выражающие любовь к родине. – Я жил на этой родине, СССР, любовь к ней была для меня инактуальным чувством (не проявляющим себя). И всё. Оно не резонировало, когда я проходил мимо выражения тихой любви к своей неяркой родине. – Надо было оказаться в эмиграции, слышать ежедневно выпады против России, наследницы СССР, надо видеть, как родина огрызается, например, фотоконкурсом “Самая красивая страна”,

чтоб я, наконец, заметил этих тихо влюблённых художников.

Или я себя настроил, не знаю, но меня тронуло крайнее левое светящееся окно. Своей непрямоугольностью. А потом я вгляделся с пристрастием (что тут нарочито коряво?) и увидел, что столбы (подводящие электричество всё же) стоят не вертикально. Что в реальности быть, конечно, вряд ли могло. Тут я заметил, что и печная труба центрального дома имеет слева непостижимый отросток вверх. – А что это за белые волосяной толщины на репродукции штрихи? – Пусть то, что слева, параллельное рыжему, глинистому откосу, есть поручень перил лестницы, невидимой нам с данной точки зрения (что-то для комфорта всё-таки сделано). Но что такое перед центральным домом и ниже глядя? И под вторым домом справа? И ведь с тщанием прорисованы! А под ними лужи, что ли? Белым – это окаймление их? Чем? Недавно дождь прошёл?

Всё это – черты неказистости, которая не только не портит настроения, а, наоборот, делает родным этот кусок земли. Дома можно и в неглиже ходить.

Отсутствие зеркального отражения в реке от левой части леса, что справа на картине, на другом берегу, обусловлено эстетически. Нужна была похожая на небо широта его отражения в реке. И пришлось тут против натуры погрешить.

А зато с какой подробностью (а это ж выражение любви) проработаны дали!

Обратите внимание, река ж вдали справа опять, как и вблизи, течёт слева. Целых два поворота русла нарисованы.

А вот посчитаем, сколько планов дали тут есть. – Серо-рыжий пляж “нашего” берега. Раз. Зелёное поле между этим пляжем и лесочком. Два. Сам этот лесочек, тёмнозелёный. Три. Фиолетовый лес за ним. Четыре. Правее – чуть бледнее фиолетовости в своей левой части – ещё один лес. Пять. Ещё чуть правее – иной фиолетовости и на высоте – ещё один лес. Шесть. А левее фиолетового леса-три – тоже бледной фиолетовости планы и планы. – А надо всем этим огромное небо с бесчисленными оттенками всех цветов радуги, только блеклых.

Дух захватывает!

За широту и бесшабашность любит родину Кибардин. (Вы уж извините, это моя обязанность договаривать всё до конца.)

А мокрый, наверно, от недавнего дождя, глинистый склон на втором плане тоже, пожалуй, отражает зарю. Потому такой не проработанный. Впрочем, проработанность отвлекла б от далей, едва ли не главного предмета любви тут. – Нет! Он всё любит. Какой-то щемящей любовью.

После этого и на портреты можно обратить внимание. Но сперва…

Какое изысканное соотношение холодного и тёплого (рук, лица, оранжевого джемпера и коричневых оград на корабле). При простоте черт и выражения лица.

И всё-таки при всей приязни я не могу не признать, что это прикладное искусство. Что приложено оно к идее любви к родине. Что призвано её усиливать. Что очень уж усилить её художнику не удалось. Что это – для меня, по крайней мере – не перевесит озарения (не по силе, а по какой-то особенности) от постижения своего подсознания, откликнувшегося на подсознательный идеал автора произведения неприкладного искусства.

Преимущество неприкладного искусства оттого происходит, что открыть – это сильнее, чем последовать. Расшифровать своё воспринявшее подсознание – это сотворчество. А поддаться доведению до – это не сотворчество.

Любовь к родине присуща всем (или большинству). Перевод этого переживания из состояния инактуального в актуальное штука более лёгкая, чем расшифровка своего воспринявшего подсознания.

Я потому всё оправдываюсь перед любовью к родине, что в мире идёт схватка традиционализма с глобализмом. И в традиционализме любовь к родине есть, а в глобализме – нет. Так сам я за традиционализм. И мне б не хотелось, чтоб кто-то из патриотов меня упрекал в предательстве родины за то, что я считаю – чего уж темнить? – прикладное искусство второсортным по сравнению с неприкладным (обеспечивающим восприятие подсознанием восприемника подсознательного идеала автора).

Впервые опубликовано по адресу

https://newlit.ru/~hudozhestvenniy_smysl/6910.html