В самое последнее время мне повезло объяснить самому себе общие и конкретные причины резкого деформирования натуры и вообще общепринятого футуристами.

Причины того же деформирования другими так называемыми авангардистами мне были ясны давно – крайнее разочарование в действительности, настолько крайнее, что в их подсознании явился позитивный идеал принципиально недостижимого метафизического иномирия, который есть противополюс тоже позитивного, принципиально достижимого христианского идеала Царствия Божиего на небе для бестелесных прощённых душ грешников, того света – короче.

Почему позитивен идеал иномирия?

Потому что осознаваемая его часть: “над Добром и Злом” (вседозволенность сверхчеловеку), - достижимая и аморальная является материалистичной, посюсторонней и сверхмещанской в своей антимещанскости. А иномирие-то подсознательно и недостижимо. И потому лишается какой бы то ни было мещанскости, материалистичности и аморальности. Плюс позитивности иномирию придаёт возможность художникам дать его образ, а восприемникам – этот образ воспринять сколько-то и сознанием, хоть вообще-то восприемник все подсознательные идеалы воспринимает тоже подсознанием и не факт, что в акте последействия искусства до сознания восприемника иномирие дойдёт.

К тому же позитивности иномирию добавляет соседство (историческое – по времени возникновения, и логическое) декадентства. Декаденты настолько разочаровались в действительности, что никуда из неё не бегут ни подсознательно, ни осознанно. А осознанно декаденты воспевают Зло или просто приемлют. – Это хуже иномирия (с обычной точки зрения), и потому иномирие позитивно.

Но иномирие при его позитивности – пессимистично всё же. Ибо принципиально недостижимо.

Его необычность для обычных людей поддерживает его пребывание в категории подсознательного. Потому что, как ни необычны ницшеанцы, исповедующие иномирие неосознанно, что-то от обычных людей в них остаётся (мещанство), и они в мещанство то и дело скатываются (не 24 часа же в сутки парить в эмпиреях {пока не требует поэта к священной жертве Аполлон}). Вот у ницшеанцев и находится иномирие в подсознании устойчиво, заставляя каждое новое поколение ницшеанцев совершенствовать образ иномирия всё большими искажениями действительности.

Итак, ницшеанцы – ультрапессимисты.

Но футуристы-то – ультраоптимисты. Откуда у них тяга деформировать натуру и всё-всё?

Я заподозрил, что общим ответом могут быть угрызения совести.

Очень хорошо это объясняет Маяковского: того во время арестов за революционную деятельность охранка убедила эту деятельность бросить и пойти целиком в искусство. И вот революционер на собственном примере погрузился в переживание предательства революции и стал изо всех сил вымещать досаду на интеллигенции, которая после поражения революции 1905 года массово революцию предала. Собственная вина так обострила переживания Маяковского, что он вытеснил эту боль в подсознание, а оно, больное, распорядилось натуру и правила корёжить. А не славить революцию с чистой совестью и потому просто и понятно.

Где-то то же – с футуристической живописью Кульбина. Он, учёный, а не только художник, сочувствовал интеллектуальным мукам Планка, открывшего для физики микромира постоянную Планка, но не могущего принять отличие законов этого микромира от законов макромира.

То же удалось помыслить и относительно первых итальянских футуристов. Те воспевали первичную индустриализацию Италии, запоздавшую, и потому страдания народа от неё выпячивались на фоне Франции и Англии, где первичная индустриализация была уже в прошлом, и страдания от неё подзабылись. Имея нечистую совесть из-за народного страдания, оптимизм итальянских футуристов оказался тоже болен искажением натуры.

Но что ущемило Хлебникова? Он социальным революционером не был. А по второму его стихотворению выходит, что он был против материального прогресса, нагрянувшего на Россию.

Что там?

Там выпад против поезда. Тот дал возможность не перегонять стада животных для продажи пешим ходом этих животных, а погрузить, скажем, 40 боровов в вагон, и привезти их за день-два через тысячи километров к месту забоя для потребностей большого города. При этом можно сэкономить на сопровождении – пастуха подсадить в вагон с боровами только при подъезде к месту назначения.

Озлённый на такие прогресс и рационализм, Хлебников взял и назначил пастуху быть съеденным оголодавшими за дорогу боровами.

Казалось бы, какой же Хлебников будетлянин, если он против технического прогресса?

А оказалось, что он скорее…

"Называя себя будетлянином, Хлебников хотел быть всевремянином и видеть жизнь и историю во всемирном масштабе. В письме к художнику П. Митуричу он писал, что в моменты высшего прозрения “…теряется чувство времени, кажется, что стоишь неподвижно на палубе предвидения будущего. Чувство времени исчезает, и оно походит на поле впереди и поле позади, становится своего рода пространством…”” (Хайруллин. https://magazines.gorky.media/ra/2019/9/prostranstvo-vremya-bessmertie-v-tvorchestve-velimira-hlebnikova.html).

В приведённом стихотворении следом этого необычнейшего настроения является предвидение, помещённое в конец стихотворения. А, возможно, и одушевление боровов ("разгула / Тень в их лицах”, “страсти”), поезда ("Из железа темный зверь”), иволги ("у иволги разум напева”). А может, и нарушение порядка слов ("разум напева” вместо “напев разума”, "Губами стоит моложав” вместо “стоит, моложав губами”, "Дороги железной” вместо “железной дороги”). – С необычностью имеете дело, - как бы шепчет нам подсознательный идеал Хлебникова. И состоит он, идеал – в чём-то, противоположном смерти. Идеал в бессмертии, что ли… Опираясь на абракадабру физики микромира, каким-то чудом известную недоучке Хлебникову. Он знал французский язык, но Эйнштейн свои работы по теории относительности публиковал на немецком. Зато две из них на русском языке существовали в 1905 году: “К электродинамике движущихся тел” (1905)) и “Зависит ли инерция тела от содержащейся в нем энергии” (1903).

Ну и откуда эта всевремянность у Хлебникова взялась?

Игра в разбираемом стихотворении с законами времени, как видим, слабоватая.

Но прочувствовать эту игру во всевремянность и в более адекватных ей произведениях, как рассказывает Хлебников – проблема:

"В “Кузнечике”, в “Бобэоби”, в “О, рассмейтесь” были узлы будущего — малый выход бога огня и его веселый плеск… родина творчества — будущее. Оттуда дует ветер богов слова” (http://hlebnikov.lit-info.ru/hlebnikov/proza/articles/svoyasi.htm).

Я б больше понял, если б Хлебников корёжение слов объяснил стеснительностью из-за своей необычности отношений с будущим.

(Буква “э” у Хлебникова была написана курсивом, и означала, наверно, ударность. Тогда, возможно, нарастание числа “э”, падение и полное исчезновение означают процесс. Процессы протекают во времени… Может, это такой особый палиндром – обратимость времени?)

Сомнительный такой детский оптимизм в неприятии смерти. Где искажения слов – от сомнительности.

Можно ли мыслить, что подсознательный идеал (всевременности) распорядился так всё корёжить, а сознанию – молчать со своей критикой?..

Если можно, то Хлебникова можно простить. Он же был в изменённом психическом состоянии – вдохновении, когда это писал.

Впервые опубликовано по адресу

https://zen.yandex.ru/media/id/5ee607d87036ec19360e810c/pochemu-velimir-hlebnikov-tak-vykabluchivalsia-5fe4f7dbb590cf1d6406696b