Я начну издалека для разгона.

На излёте первой трети моей жизни мне крупно повезло: я встретил свою будущую жену, и она мне, тёмному провинциалу, открыла мир авторской песни, который мне показался кристаллом чистоты и честности, как и она сама. Жили мы в полутора тысячах километров друг от друга – приходилось друг к другу летать. И вот прилетел я раз к ней как к руководителю похода по Крыму. Она вела группу сослуживцев. Первый привал после железной дороги был ночью уже где-то под Планерским. Естественно – костёр и песни. Ихние, туристские. Я слушал, чуть не открыв рот от удивления, и молчал – диво-песни. Попросили меня что-нибудь спеть. Я отнекиваюсь: я таких песен не знаю. А они мне: пой свою любимую. А я любил суровые песни про море. Ну и спел “Прощайте, скалистые горы”. – Они все были её, Наташи, сотрудники, любили её (она их походами учила мужеству и отказу от комфорта), радовались за неё, что у неё, вот, ухажёр. И мне простили. Ибо я так истошно спел от старания, что это как-то не взялось. Только взяли и спели в ответ шуточную от имени, мол, тёмного квасного ультрапатриота.

Они вместо бля пели пнял. А у меня на работе был один, так говоривший, и сказывали, что он стукач…

До меня только потом-потом дошло, что и эта песня не выбивается из остальных. А какие были остальные? – Я в такое время приобщился (в 1969-м) к этому всесоюзному песенному движению, когда там большинство ещё было, скажем так, левых шестидесятников, взявшихся было спасти тонущий в быту, вещизме и комфорте социализм. У правых кумиром был Галич, а у левых – Окуджава. Они ещё не чуяли, что последний к тому времени уже сменил курс слева направо. В общем, большинство было левым.

А ультрапатриоты – это была та инертная масса, которую надо было отвратить, грубо и остро говоря, от лжесоциализма (без самодеятельности и гражданской ответственности) к настоящему социализму (с отмирающим государством, что в принципе уже можно было начать осуществлять ввиду достижения ядерного паритета с США). Что не получилось, и, в результате, через четверть века наступила реставрация капитализма в СССР. В общем, они и тогда уже чуяли, что у них вряд ли что получится, и большинство их песен было потому грустными (чем и ошеломили меня; я ж знал только оптимистичную советскую эстраду, и потому, наверно, в пику, мне нравились суровые песни). Но вот эта, процитированная, была редким оптимистическим исключением.

Таким исключением являлась и “Жена французского посла” (1970) Городницкого.

Только подкалывает тут Городницкий не инертного типа (большинство), обеспечившего через четверть века пассивность народа при реставрации капитализма, а подкалывает соблазняющегося этим ярким метропольным капитализмом, зеркалящим даже в Африке, если это касается Франции.

Отставал в 1970-м Городницкий от Окуджавы. Ещё был свой, левый.

Они – авторы первой части мемориала “Курская битва”.

А я грешен. Всё искал репродукцию в которой было б что-то из ряда вон выходящее. Ведь если при словах Курская дуга все вспоминают Прохоровку и встречное танковое сражение (это было на юге дуги), то про северную дугу, Поныри, никто ж не знал, а там совсем чудо. Там не танки на танки шли, а против немецких танков стояли в окопах солдаты. Ну с противотанковыми ружьями и гранатами и противотанковым пушками позади их окопов. Но без брони ж! И выстояли. Ну чудо и всё. Как не ждать выражения чего-то сверхъестественного? – А дурак я оказался. Просто человека, даже без оружия, воспели скульпторы.

Коробцов, Фомин. Курская битва. 2023.*

А главное – почему я и писать-то взялся – одна моя идея-фикс работает: что самые великие произведения выражают какой-то нюанс духа времени. А теперь им является даже не противостояние цивилизаций (русской и западной), чего в той войне не было (было противостояние капитализма с альтернативным общественным строем {союзничество Запада было шкурным и в чём-то подлым})… Теперь противостоит человеческое с… нечеловеческим. Не в поэтическом смысле: сила тёмная, проклятая орда, царство тьмы, другой полюс, гнилая нечисть, отродье человечества (слова всё из “Священной войны”). А в каком-то объективном смысле. – Ведь эта гендерная революция прямо в нечеловеков же превращает этих… А применение каких-то веществ, чтоб легче в бой шли… И вшитости всякие под кожу… Какие-то киборги… А мы выставляем против всего лишь традиционализм. Человека обычного.

Нет, я знаю, там, у немцев, тоже культивировался сверхчеловек, вседозволенность. Но это ещё были всё же люди. И проиграли немцы войну хоть и машин (так называли ту войну), то есть у нас машин оказалось и больше, и лучше. Но за нами был – пусть и самообманно – самый лучший общественный строй. Люди всё же побеждают, а не оружие.

А теперь против нас субъекты, воодушевлённые какими-то прямо нечеловеческими идеалами. (Человеку ж свойственно размножаться, а эти… с однополыми браками…) Это ж курс на уничтожение человечества! – Или я дурак: это курс всего лишь на уменьшение человечества? Роботы и искусственный интеллект будут работать – много людей не нужно для правящей верхушки. И пандемии для того запускают якобы нечаянно. – Или не дурак я всё же: это не прежние люди, объективно стремящиеся к увеличению человечества…

Или это очередное, так называемое, бутылочное горлышко в развитии человечества? – Но прежние не были результатом сознательных действий. А теперь – у этих… – сознательно. Даже это инклюзивное общество по Швабу. С гарантированным доходом для каждого. Заманчиво: равенство-де. Но на самом деле – чтоб в общем снизилось потребление масс и чтоб слабела тяга размножаться из-за серой жизни. – Тоже на уменьшение человечества направлено. А СМИ обеспечат согласие оболваненных (вон, до каких чудес доходит умение СМИ оболванивать – Украина).

Так что вот эти каменные глыбы в монументе и есть образ нечеловечества. А противостоит им просто человек. Глыбы – нынешний Запад, а не только когдатошний немецкий нацизм (всего лишь хотевший распределить людей национально-иерархически). Человек же – нынешняя Россия, а не только бывший СССР.

Просто, что Московия, что Россия, что СССР – всё на правильной стороне истории, а Запад с его рабством, колониализмом, капитализмом – на неправильной. И потому можно, хваля дедов в 80-летнюю годовщину Курской битвы, хвалить себя. – Можно, если враги решили тебя просто уничтожить с лица планеты.

2) Всё банально и прозаично. Видно, что объем работы существенно меньше." (https://46tv.ru/odnoj-strokoj/v-kurske/182522-kurjanka-ulichila-izgotovitelej-skulptury-soldata-dlja-memoriala-kurskaja-bitva-v-iskazhenii-ego-lica.html).

- Ну, если я прав, что выражен нюанс духа именно сегодняшнего времени, то у России сейчас самочувствие получше, чем у СССР в 1943-м.

На днях умер Тото Кутуньо. По этому поводу ТВ показало его концерт в Москве в 1995 году. И оказалось, что каким-то чудом я могу напеть массу его мелодий. Чудо в том, что последние десятки лет я как-то совсем не направлен на запоминание песен. В пику молодости, когда я был очень на это направлен.

И так случилось, что недавно я прочёл объяснение этому эффекту непроизвольного запоминания. Текст был о причине популярности фестиваля в Сан Ремо. (А оказалось, что массу песен и с этого фестиваля я тоже могу напеть, и совершенно не известно, как и когда я их запомнил.) Объяснение их повышенной запоминаемости оказалось в простоте и естественности мелодий. Ну так было написано. С осуждением.

Я этому верю по принципу противоположности.

Итальянские песни эти – про любовь. Это – обычность. А вот Битлз выражали необычное – вседозволенность. И мне на память они не ложились, хоть я тогда был молод. Помог случай. Приехал в гости двоюродный брат, на 10 лет младше меня и кончивший музыкальную семилетку, и, главное, легко запоминавший песни Битлз. И у меня был отпуск. И под его руководством я за две недели (!) научился свистеть песню "It's been a hard day's night, and I'd been working like a dog”. Две недели!!! Зато на меня потом все оглядывались на улице, когда я её свистел. – Никто не мог насвистеть песни Битлз, как бы они ни нравились.

А итальянские песни про любовь сами запоминаются.

Так вот песни для маленьких детей ещё проще. И потому они тоже сами запоминаются. Я, например, помню такую песню (слушать тут):

Жители Антироссии воспользовались и Маша Кондратенко спела такую песню для маленьких детей (слушать тут) – там пакет – это для помещения трупа:

Так эстетически подходя – надо хвалть. Молодец! Я уже мелодию запомнил. И дети запомнят.

Вот только кошки скребут на сердце.

Чтоб как-то жить с этой войной, я придумал себе, что фронт от Донецка не зря не отодвигают, а потому, что дальше у украинцев нет таких укрепрайонов, и они покатятся, и нашим придётся наступать, а это – повышенные потери. Когда зачем так? В Донецке все-таки мало людей гибнет ежедневно. А в обороне легко с малыми потерями уничтожать противника. И есть расчёт, что когда-то дожмём. Число потерь станет у них такое, что они восстанут против власти и капитулируют.

Так такая детская песенка шепчет мне, что придётся просто убить всех украинцев в оборонительном бою. – Это ужасно. Как Парагвай воевал, пока не лишился 90% мужского населения.

Горькая участь России – второй раз уничтожать нацизм.

Начинаю я, как часто это делаю, с вслушивания в самого себя: ЧТО мне кажется непонятным при чтении. – При чтении рассказа Литвинцева “Убывающий Бочкарёв” (2023) это непонятное началось с 4-й экранной строчки: "А что там сейчас? Никто не скажет”. – Почему не понятно? – Смотрите предыдущее:

Какая-то иномирная физика перед нами? Тащился – "зимний день” был. И в ту секунду, как дотащился, могло наступить (или не наступить) что-то, про которое "Никто не скажет”. – Ни фига себе! – Или ляп несусветный, или ницшеанство. (Я сейчас спорю с книгой Катаева “К пониманию Чехова” (2018). Он огромный авторитет в чеховедении. Так ему не известно, что Чехов ницшеанец, и он не понимает ницшеанство как бегство из Этого мира в метафизическое иномирие. То есть и большинство людей так ницшеанство не понимает до сих пор. И можно предвидеть много ехидства от читателей из-за моего слова “ницшеанство”, применяемого так необщепринято.)

Читаю дальше – наверно, то был ляп, а не залёт в эмпиреи, ибо дотащился “я”-повествователь всего-навсего до пивной. И вроде-ляпы продолжились: "…зато тепло, руки-ноги оттаивают…”. Это или очень неточно применён глагол (руки-ноги должны обледенеть, чтоб оттаивать в тепле; такое невозможно с материалами человечесской одежды и обуви на несамолётной высоте над уровнем моря), или какая-то неведомая мне мода писать ультранеточно. Хотя… Почему мода? Может, это сказ – перед нами внутренний монолог какого-то низменного типа, не умеющего пользоваться словами правильно. Просто новость в том, что искажения отправлены не в прямую речь персонажа, а в речь повествователя. – Посмотрим, что будет дальше.

Следующая строка опять озадачивает: "Между прочим, видимость забегаловки обманчивая”. – Почему видимость, а не вид? – Или подтверждается догадка про сказ?

Но мне, читая следующую строку, приходится предположить, что сказ распространяется – как это назвать? – на восприятие повествователем действительности:

Какая-то ирреальность пространства… Уколотый, что ли, ведёт повествование? – Язык – заплетается, в глазах – чёрт-те что…

Гм. Так и есть. – "…стена уходит, пятится от него, отодвигается, как горизонт в поле… а сквозь него [потолок] видны летящие облака, мелкие звёзды, иногда сыплется снег”.

Наверно, всё-таки не сказ, а неприкрытое изменённое психическое состояние, какое владеет каждым художником в состоянии вдохновения. Ну, или притворство, мол, вдохновлён, а вдохновения нет, и надо просто читателя обмануть. – Отделять одно от другого – перспектива не сладкая. Ошибиться – запросто.

Описанием дурного сна это может быть… И за дурь надо прощать словесные ляпы?.. Тем более, что они не выпячиваются, когда втягиваешься в эту дурь...

Вспоминается Роб Грийе и абсурд. И мелькает подозрение, что абсурдом автор – не повествователь – выводит действительность. Российскую? Современную? В связи с этой СВО, понимаемой абсурдом – воевать с родственниками?

Ясно, что абсурд – телодвижение литературы протеста. Во Франции в 50-70-х – протест против общества Потребления. А в России теперь – против СВО. – Элементарно, Ватсон!

Или надо проверить соцопросом, раз у меня конёк выводить идеостиль из нюанса духа времени?

"Почти 30% россиян боятся инфляции и роста цен в 2023 году, падения доходов или тяжелой болезни (по 27%), переживают за своих детей (25%), новой пандемии (20%). При этом 74% опрошенных думают, что с ними будет больше хороших событий, чем плохих. Таковы результаты совместного исследования Страхового Дома ВСК и Аналитического центра НАФИ” (http://nafi.ru:8080/analytics/rossiyane-rasskazali-o-glavnykh-strakhakh-2023-goda/).

Никакого “фэ” СВО.

Или ерунда. Писатель же не НАФИ. Если у него либеральный политический темперамент, то ему все эти мещанские болезни, дети, пандемии до лампочки.

Впрочем, я только на 3-ей странице, а их – 10. Надо дочитать до конца.

Против чего текст по большому счёту?

Против расчеловеченного шаблонами общества. Против безобразной организации жизни. Против царства всеобщего отчуждения.

Впрочем, нет. От обобщений повествователь быстро вернулся в пивную с её абсурдами. Все там засыпают. Бочкарёв выходит. Всё видоизменяется. Свобода!

И…

Это последние слова рассказа.

То есть рассказ – мечта о возврате домой после дурного сна в Несвооде. – В путинской России, что ли, которая, как известно – царство не Свободы, а противоположной ценности – Порядка.

Остаётся вопрос: присутствовал ли здесь подсознательный идеал? Деятели в стиле нового романа были первыми с вещными абсурдами и, выступая против Потребления, вполне могли иметь какой-то левый, антикапиталистический подсознательныйй идеал типа благого для всех сверхбудущего. Может ли быть подсознательным у Литвинцева какой-то идеал либеральной России в таком же благом для всех сверхбудущем?

Вряд ли. Всё-таки абсурд не его открытие. Заимствуя его для цели опять идеологического бунта против окружающей его действительности (и повторяя в конце: "Свободен, свободен, наконец-то свободен!”, в стране, имеющей репутацию у оппозиционеров страны несвободной), можно быть уверенным, что перед нами произведение прикладного искусства, а не рождённое подсознательным идеалом, не данным сознанию. Оно рождёно замыслом сознания усилить знаемую, в общем-то, мечту либералов о когда-нибудь свершащемся переходе России с неправильной стороны Истории (недемократической) к правильной (демократической).

Впервые опубликовано по адресу

http://www.pereplet.ru/volozhin/1815.html#1815