Я придерживаюсь того убеждения, что писатель это не мыслитель. Ценность его художественного произведения имярек не в открытии истины, неведомой до появления этого произведения на свет. Истина там чаще всего банальна. Ценность в том, как хорошо он ее помимо воли и сознания читателя до читателя донес (в том числе неведомо для самого себя и насчет "что", и насчет "как").

Будучи произнесенным, это уже само по себе несколько оскорбляет людей. И самого писателя тоже. И вводит в стеснение и критика. Он, получается, умнее всех. Поэтому толкование часто принято считать дурным тоном. В том числе и критиками принято. И – они прячут свои высказывания о художественном смысле имярек среди анализа элементов в каком-нибудь придаточном предложении где-то в середине абзаца и статьи.

Так и поступил Эйхенбаум в своей работе "Как сделана "Шинель" Гоголя" (1919).

Вот это место:

"…обычные соотношения и связи (психологические и логические) оказываются в этом заново построенном мире недействительными… был ценен именно этот фантастически ограниченный, замкнутый состав дум, чувств и желаний" (http://philologos.narod.ru/classics/eihshinel.htm#ww23).

Тем ценна Гоголю придуманная ограниченность, что он чувствовал себя чуть не боговдохновленным на духовное спасение людей*. Собственная неограниченность… (Он был в некотором роде сумасшедшим, что нередко с гениями.)

"Шинель" была написана в 1839 году, и всякие борцы с николаевской реакцией (а потом и следующие борцы) ухватились за один элемент в ней (сентиментально-мелодраматическую декламацию). Даже сказал кто-то, что вся последующая русская литература выросла из "Шинели". Тогда как сам Гоголь постепенно почти совсем сошел с ума на своих религиозных мечтаниях. (Правда, ему хватило ума сжечь продолжение "Мертвых душ".) А мы, большинство, так и живем, одураченные, с извращенным для нас в школе Гоголем.

Чудо, правда, что ранг гения за ним закреплен.

На материале не нашедших широкого признания в русской литературе и обществе авторов "Русского переплета", пусть и победивших в нем других в тот или иной год, и опираясь на мою, безвестного, с миру по нитке собравшего собственную теорию и историю искусства, нельзя всем доказать правоту свою в общем и в частностях. Поэтому я и обратился аж к "Шинели" и аж к Эйхенбауму. – Капля за каплей и камень точит…

- Оттого!

"…во всем описании как будто нет и тени того "братского" отношения, которое выдвинуто самим же автором. Его слова о том, что Акакий Акакиевич наш "брат", звучат отвлеченно, точно взяты из какой-то прописи, и так мало вяжутся с тем, что говорит автор о Башмачкине" (Зенковский. https://azbyka.ru/otechnik/Vasilij_Zenkovskij/n-v-gogol/ ).

В этой странности – след подсознательного идеала автора, духовного спасителя человечества. Он сможет сделать так – литературой – что люди его поколения покаются и не попадут в ад.