Я рококо понимаю как индивидуалистический бунт против обществизма при классицизме. А поскольку сильнейшая степень такого бунта есть в веках повторяющееся ницшеанство, то и Франсуа Буше считаю ницшеанцем XVIII столетия.

Времена рококо Пушкиным имелись ввиду. Пушкиным, уже реалистом. Врагом романтизма, пусть ещё и не доходившим до ницшеанского экстремизма, но всё же… всё же… по дорожке к ницшеанству катившегося в своём солипсизме.

Но вот вопрос… Не произведениями ли прикладного искусства были выполненные в стиле рококо? Как это вот…

http://smallbay.ru/artbarocco/boucher_27.html

При похоти состоявшими произведениями. - Ведь даже имя вставлено в название картины. Википедия пишет, что один из придворных после этого представил Луизу королю, и тот сделал её фавориткой. Картина сослужила службу, какую теперь оказывают порнографические сайты, обеспечивая клиентов проституткам. Просто техника сменилась.

Право. Никакой же ценностной противоречивости элементов не видно.
Или есть? Это наивное лицо и детское бесстыдство (натурщице, пишут, было 14 лет) являет саму невинность. А, с другой стороны, эта вполне взрослая развитость форм.

Но это теперь придаётся негативное значение фривольности по отношению к девочкам младше 18 лет. В XVIII столетии их совершеннолетие было в 13. То есть с точки зрения современников Буше настоящая невинность в изображении отсутствовала. А была лишь притворная, игривая, призванная вызвать тем больший эротический эффект.

То есть перед нами вполне прикладное, эротическое искусство. Призванное заражать, усиливать заранее известное автору и восприемнику чувство. Как колыбельная – сон. Как марш – бодрость. Как месса – порыв к Богу.

И если б люди согласились устроить отдельные музеи: одни – для произведений декоративно-прикладного искусства, другие – для искусства воздействующего более сложно, чем с помощью механизма заражения, внушения и иного прямого действия, - данная картина в музей высшего искусства не попала бы.

Но есть одно но. – Как быть с произведениями, приложенными, так сказать, к той или иной философии. Например, к тому же солипсизму (или ницшеанству). Ведь тогда-то, в XVIII век, и жил Беркли. И выдал принцип esse est percipi (быть есть воспринимать). Который и ведёт к солипсизму. И плыть от чувственности при одном только смотрении на картину Франсуа Буше, раз тот умудрился здорово передать натуру и осмелился её раздеть и особо расположить, было то же самое, что приобщиться к солипсизму практически. Тебе и не по зубам фаворитка короля, и тебе же она, вот, по зубам. Ты – существуешь! И – всесилен! Для похотливого человека, это то же, что марш для военного, что колыбельная для младенца.

До реставрации капитализма было известно, что искусств бывает два рода: декоративно-прикладное и идеологическое. Второе – действующее не только не “в лоб”, но и не образами, а – противоречиями. Но из-за краха коммунистической идеологии слово “идеологическое” стало неприличным.

А тут ещё и искусство, приложенное к философии, внушающее философскую максиму (вседозволенность, например) пусть и образно (фривольным изображением, например), потребовалось не включать в идеологическое искусство, утратившее своё именование.

Туман получается с предложением разделить музеи на музеи декоративно-прикладного искусства и музеи (какого?) искусства.

Но я предложения не снимаю. Путь вторые будут называться музеями высокого искусства. Молчаливо подразумевая, что остальное искусство – низкое. Как в музыке: эстрада и филармония.

Впервые опубликовано по адресу

http://www.pereplet.ru/volozhin/188.html#188