Эту вещь нужно читать обязательно после предшествующей, "Идея младшего Буша в художественном исполнении" (http://www.pereplet.ru/volozhin/39.html#39).

Второй рассказ Борхеса из того же цикла был "Пьер Менар, автор "Дон Кихота"" (http://litera.edu.ru/attach/8/927.doc).

Я не стал задумываться, как это – автор "Дон Кихота", когда все знают, что автором "Дон Кихота" был Сервантес. – Мало ли, думаю, есть причуд на свете. Наверно, думаю, что-то типа про Шекспира: не он, мол, автор прославленных шедевров, а (и т.д.). Ну и не интересуюсь, кто такой Пьер Менар. Какая мне разница. Я и про конкурентов Шекспира на авторство тоже ничего не знаю, и никогда меня не интересовала та интрига: интересуются, боюсь, те, кто не способен углубляться до вникания в художественный смысл трагедий, драм и стихов Шекспира.

Читаю рассказ.

Явно нарочито занудный он, от первого лица, какой-то библиотечной крысы. Явно какие-то выдуманные авторитетные дамы (над авторитетностью для "я" которых, "я", похоже, иронизирует). А мне-то что. Плюю на обильно рассеиваемые - среди имен, мне (да и многим) известных (Декарт, Лейбниц, Сен-Симон), - неизвестных мне имен. Не обращаю внимания на крайне солидные названия произведений перечисляемых. – Какая мне, опять же, разница.

Есть, наверно, в Комментариях данные о них. Но мне пофиг весь интеллектуализм. – Вникаю в сюжет.

Этот Пьер Менар, француз, человек из ХХ века, вздумал выучить испанский, вжиться в Сервантеса и написать в ХХ веке "Дон Кихота" так, как это сделал бы Сервантес, доживи тот до ХХ века.

Опа. Ладно.

Читаю дальше. Строчку за строчкой. Но когда дошел до примера сравнения текста Сервантеса с текстом этого Менара (а примеры через три строки друг от друга, это сразу видно), я не стал читать обычно. Решил сэкономить и сразу заметить, чем примеры отличаются. Я стал читать по слову-другому сперва "из Сервантеса", а потом – скачок взгляда – "из Менара". И… никакой разницы!

Тогда я прочёл сопроводиловку этого "я"-библиотекаря (или кто он там?):

С восклицательным знаком.

Тут я не выдержал и полез в Комментарии. Искать, кто такой Пьер Менар.

Но Комментарии оказались устроены так, что если какое имя, достойное комментирования, упоминалось где-то, в текстах, предшествовавших обсуждаемому, то в комментариях к данному рассказу этого имени не будет.

Я проявил дотошность, но Пьера Менара не нашел нигде.

Тогда я полез в электронную энциклопедию. – Там нету. Полез в Википедию. Там есть. Это не живший когда-то человек. Это герой читаемого мною рассказа Борхеса, в котором-де показано, что текст, понимаемый написанным в ХХ столетии, понимается современниками ХХ века совсем не так, как тот же текст, понимаемый ими написанным 300 лет назад.

И я пришел в восторг от предпонимания художественного смысла рассказа.

Каюсь. Я пропустил, что до побега от книги к компьютеру я успел прочесть ещё несколько строчек рассказа (после которых до его конца осталась одна страница, но после Википедии мне уже было все как бы ясно - ведь по капле можно понять вкус моря).

Возьмем для простоты лишь 4 слова из шедеврального текста (проверять, что цитируемый "я"-библиотекарем отрывок существует, я не стал уж):

"Я"-библиотекарь заявляет, что у Сервантеса просто риторическое восхваление истории.

Риторика, - думаю, все мы знаем, - это красноречие.

А у Менара, по этому библиотекарю:

Эпохи ХХ века?

Стиль другой.

И смысл у Менара другой, не просто "более богат по содержанию", как пишет "я"-повествователь, этот библиотекарь. А вот какой смысл: пропагандирующий "идеи, являющиеся точной противоположностью тех, которых придерживался он[Менар]сам". Сам-Менар придерживался, - как я потом разобрался (судя по все же перечню его работ, которые в начале рассказа я легкомысленно прочёл по диагонали), - сам-Менар придерживался идеи универсальности. И раз универсальности, то своим "Дон Кихотом", - по "в лоб" написанному мнению "я"-библиотекаря (которого я сперва сознанием не заметил), - этот, получается, лже-Менар-автор-Дон-Кихота пропагандировал идею всеобщей относительности. И вот она, эта идея относительности (с которой "я"-библиотекарь согласен):

Полагаем. Понимаете!?

Мне вспомнилось, как меня учили в советском институте, что есть относительная истина и абсолютная. Что к абсолютной относится – дай Бог не соврать – то, что уже произошло и чем занимается история. И я тотчас вспомнил, как в последние годы стали переписывать новейшую историю. Да и всегда и все ее пишут под себя. На Западе, например, в школьных учебниках истории про СССР во 2-ой мировой войне написано так мало, словно не он перемолол 80% то ли живой силы, то ли техники, то ли того и другого Германии. Для Запада в войне победили Америка и Англия.

Я недавно читал рассказ Борхеса "Другой" 1972-го года. В нем герой, старый человек по фамилии Борхес, от имени "я"-рассказчика повествует, что в 1969 году встретил себя из 1918-го года и, рассказывая молодому, что случится в будущем, говорит, что опять грянула мировая война, участники и стороны те же, в Германии – диктатор Гитлер, Франция сразу сдалась, победили Англия и Америка. И ни слова об СССР, о Японии. Европоцентристский взгляд на мир, похоже, не только у "я"-повествователя у Борхеса, но и у написавшего произведение реального Борхеса. Как для греков и римлян какие-то неинтересные варвары были за пределами Средиземноморья и чуть восточнее. Как в школьной "Истории Древнего мира" моего детства почти не было Китая, Индии, Экваториальной и Южной Африки.

Но вернемся к "Пьеру Менару…"

Зачем Борхес между собой и нами, читателями, поставил "я"-повествователя и лже-Менара с их идеей всеобщей относительности? Не затем ли, чтоб нас озарило, что истина-то ЕСТЬ. И универсальная она.

В тексте рассказа два раза помещено слово "universalis": почти в начале и почти в конце. Но я не думаю, что перед нами тот случай, что произведение не художественно, раз намек на художественный его смысл можно процитировать. Ибо понадобилось озарение от этих – можно их посчитать даже (рассказ короткий) – колебаний, что же есть истина.

И не в том дело, что интеллектуализм и запутывание тут понадобились Борхесу для того, чтоб читатель сам (САМ!) дошел до истины. Нет. Они понадобились, чтоб читатель был просто активизирован, не хотел бы автоматизма, легкости "патриотических тостов" (ещё один намек на кое-кого в сороковых-то годах, времени написания и издания "Вымышленных историй").

Борхес ратовал не за дутую, а за каждым глубоко индивидуально прочувствованную и уже потому – сильную Пан-Британию.

Для россиян теперь, мне кажется, такая установка актуальна, если Россия действительно может предложить альтернативу (неограниченное духовное потребление) человечеству, мчащемуся (из-за неограниченного материального потребления) к гибели под управлением техногенной (западной) цивилизации. Гуманитарная революция, если она совершится (или уже незаметно началась), потребует же от всех, в частности, настоящего (а он единственный) постижения художественного смысла любого произведения искусства (как дело обстоит и с борхесовской установкой). А не мнимого (у каждого – своё) постижения этого единственного художественного смысла, какой – единственный – и вдохновил-то творца на творчество (а не множественный смысл, как то приписывают Борхесу и как действительно, на первый взгляд, кажется).

Впервые опубликовано по адресу

http://www.pereplet.ru/volozhin/40.html#40