Оторваться – это убежать от плохой жизни…

Если думать, что в империи Лжи (в СССР) у кого-то была из-за этой Лжи плохая жизнь, то представить можно, что иной из таких убегал в “Голубой огонёк”. А умный-преумный оформитель задника этого действа действовал в духе модерна (тоже некое убегание), который спустя много-много лет описал Н. Н. Александров как модерна, использующего архаику:

перспективе из точки (типа "взрыва фейерверка")” (Александров. http://alexnn.trinitas.pro/files/2011/12/Stil-modern-ar-nuvo-4.pdf).

Что архаика и прямые линии как-то связаны, я верю потому, что самый первый орнамент у человечества был из прямых линий.

Я, правда, знаю, что тогда личной свободы в стаде вообще никакой не было. Но знаю и то, что большинство не настолько образованы, чтоб это знать. И думают, что прямая – это просто, а чем дальше назад, тем, мол, всё проще.

Вопрос: а зачем архаика нужна в деле убегания от плохой жизни теперь?

Общий ответ: а чтоб только не в плохом сегодня быть. Причём плохое это довольно специфическое: скука. Не голод или другие физические напасти…

Из сегодняшнего далёка относительно времени “Голубого огонька” представляется, что мы жили в раю своеобразном. Если материальное акцентировать. СССР был первым по богатству среди среднебогатых стран. Англия, родина “Битлз”, была и вовсе богатая. Причём давно, ещё с XIX века. И это рождало пресыщение и скуку. Тем сильнее ощущаемую, чем духовно развитее человек. То есть ненасытным мещанам было чего материального хотеть больше и больше. Им скучно не было. А продвинутые должны б согласиться с Александровым, что тяга к удиранию из действительности:

Причём это удирание пострашней предыдущего удирания, романтического. Предыдущее имело перед собой крах Разума, реки крови из-за Наполеона и предшествовавшей ему революции. (Проиллюстрированный выше Пиранези был предвестником того разочарования – чуткий больно.) Человеческие земные деяния делали действительность ужасной. А недовольных этим делало лишенцами, романтиками, удиравшими всего лишь от внешней жизни во внутреннюю. Которая представлялась прекрасной.

А “теперь” враги как бы исчезли. Все хлопочут рационально о себе. Их, вроде, и осуждать не за что, а… Скучно! – Выходит сама Эта жизнь принципиально плохо устроена.

Причём религия себя уже дискредитировала. И на христианский тот свет не хочется. Хочется наоборот куда-то.

Тут я хочу отвлечься в сторону. Хоть это всё равно о главном объекте внимания – ницшеанстве.

Последняя станция на пути “наоборот куда-то” лично мне стала полностью ясна после чтения диссертации Ольги Шалыгиной “Время в художественных системах А. П. Чехова и А. Белого” 1997 года. Но она сама не рискнула впрямую назвать Чехова и Белого ницшеанцами, а суть ницшеанства – принципиально недостижимым метафизическим иномирием.

Это страшное мироотношение. Особенно в практическом его изводе. Ибо оно аморально. “Над Добром и Злом”. Но в метафизическом плане оно безобидно и в таком качестве мне даже нравится.

Но к такому качеству было не просто пробиться стилю модерн, как первому ницшеанскому в XIX веке. Только отдалённые намёки на то иномирие можно уловить в описании духа модерна Александровым:

А я позволю себя сказать, что всё это – в рамках осознавания бегства от. Но всё это и образ (более или менее удачный) бегства куда – в иномирие метафизическое.

И прямые линии мне представляются наиболее говорящими.

Но какая сложность, а?

Скажи битлам такое, они б рассмеялись. А для меня это хороший признак, потому что позволяет судить, что ницшеанство они исповедовали подсознательно. Сознательно можно было быть даже наивными гедонистами и пацифистами:

"…когда годы-десятилетие непрерывности порождённого “холодной войной” Страха вдруг сменяются надеждой на наступлении вечного, основанного на Любви мира” (Борисов. https://books.google.co.il/books?id=UNTSCwAAQBAJ&printsec=frontcover&source=gbs_ge_summary_r&cad=0#v=onepage&q&f=false).

Это почти экстремизм. Идеал типа трагического героизма коллектива индивидуалистов. Которые появились на Западе в так называемую эпоху организаций, которая сменила позапрошловековую эпоху свободной личной конкуренции.

Я говорю “почти экстремизм” из-за бешеной активности, потому что совсем экстремизм – коллектива – впадает в пассивность, надеясь на сверхбудущее.

У ницшеанцев (не коллективных, а персональных индивидуалистов) практическая пассивность обеспечивается метафизичностью их принципиально недостижимого иномирия. Их хватает только на создание произведения, имитирующего достижение его в акте творчества. Впрочем, это тоже какая-то активность. И разграничивать одну от другой сложно.

У “Битлз” активность состояла в том, чтоб ""возбуждать эмоции”, вводя личность в состояние “освобождённости от истэблишмента” (Там же). Как бы наркотизировать. (Что совпало с желанием власти отвлечь массы от протеста против эпохи организаций. Из-за чего она организовала успех “Битлз” (СМИ смаковали эксцессы битломании) и закрепила успех обеспечением огромных заработков за выступления.) А легче всего возбуждать эмоции, так сказать, ниже пояса. Простые. Для того годится и прямая линия. Или подчёркнутый ритм. Или колоссальная громкость. Или вообще так называемый акцентный склад музыки.

Для масс упрощение годится. Оно годится и для “Битлз”, имея в виду, что оно не даёт им осознать своё подсознательное, рождённое экзистенциальной Скукой.

В СССР подобно работала утрата массами надежд на коммунизм. До Запада тоже как-то дошло, что в СССР всё пошло не туда. Эта жизнь повсюду (абсолютно) стала никуда не годной. Для самых глубоких натур – до крайней степени.

А недостаток глубины натуры компенсировался – для сознания – наркотиками, внемузыкальными антиобщественными выходками. Себя и публику доводили до состояния шабаша.

Лично я встретился с музыкой “Битлз” не как с шабашем, а как с непонятной мне модой молодёжи, применяющей свои слова для отделения себя от взрослых. Я был уже взрослым. А они, ни один, не могли насвистеть или напеть что-то из “Битлз”. Ну и объяснить, за что им нравится “Битлз”. Когда я научился (а учить пришлось непривычно трудно и долго – целую неделю, под наблюдением любившего “Битлз” и музыкально образованного родственника) и свистел одну или другую выученную вещь, на меня почти все оглядывались. Из этого можно было сделать вывод, что никто из окружающих меня (а на шабашах я не бывал) во всей глубине “Битлз” не понимал (да простится мне такое словоприменение).

И тут для меня проблема. Не есть ли это факт общения подсознаний “Битлз” и восприемников? Из-за чего и появляется общепризнанность гением, скажем, Леонардо да Винчи (за сфумато, хоть бы). Хоть в СССР, скажем, очень малое количество людей видело (где? В Эрмитаже: “Мадонна Литта” и “Мадонна Бенуа”, ни в одной нет сфумато) подлинники его картин. Я в молодости не мог не видеть, ибо посещал Эрмитаж, но не помню впечатления. Для масс работает, наверно, доверие к общепризнанным авторитетам. И даже не к ним, с которыми массы не знакомы, а к авторитетам поменьше, которые с общепризнанными знакомы. И вот те общепризнанные, предполагаю, как раз и чувствуют то особое переживание (от сфумато), о котором я спустя годы прочёл в строках о “Джоконде” у Чичерина. И не то же ли самое со считанными, глубоко почувствовавшими что-то у “Битлз”?

Я ребёнком в Средней Азии видел такую картину. По проезжей части улицы шло стадо овец. Первым шёл вожак. Поперёк дороги кто-то положил бревно. Вожак его перепрыгнул. Остальные стали делать то же самое. Вдруг какой-то мужчина бревно осторожно вытащил и положил рядом с дорогой. Стадо продолжало перепрыгивать место, где бревно лежало. Сперва. Потом место перепрыгивания стало сдвигаться к концу стада. Но ни одна овца не проигнорировала акт перепрыгивания вслед за перепрыгнувшей впереди идущей.

Но не исключено, что с “Битлз” у авторитетов была не глубина, а поверхность:

"…личной экстатически-активной эйфории, возникающей от соприкосновения с музыкой “Битлз” [свидетельствующей о] состоянии “массовой души”, которое [состояние], резко проснувшись, в середине 60-х годов ХХ столетия приняло форму неистовой, фанатической “битломании”” (Там же).

Моё же провинциальное окружение в СССР, “любившее” эту музыку, и вовсе просто притворялось, чтоб не прослыть отсталыми. Мой свист их отрезвлял. Они ж, “любившие”, не могли насвистеть. Что ж это за любовь? Только и способная, что узнать песню по свисту.

У молодёжи вне СССР, собственно, то же было, но тех надо признать предрасположенными к сумасшествию ("…даже толком не слышали музыку… Они рыдали…” Там же). Пресс отчуждения при капитализме, - полного бесправия перед хозяином, - наверно, взводил гораздо больше, чем работников в СССР, которых даже уволить нельзя было за то, что на работе они занимались своими делами. (Мне рассказывала тогда одна женщина, к которой приехал дальний родственник из США, рабочий на часовом заводе. Он не был ни на каком советском предприятии, но что-то почуял. И сказал: “Вы счастливые люди. Я, придя с работы, падаю, как мешок от усталости. Потому что я на работе боюсь посмотреть по сторонам, чтоб меня назавтра не уволили”.)

Но то, что ниже пояса всё же очень заразительно.

Может, вообще западные люди из-за своеобразного тоталитаризма общественного мнения (которое, в общем, не поколебалось молодёжной контркультурой) более внушаемы. (Там возможно, чтоб пол Америки поверило, что президент Трамп – пророссийский… Сами “Битлз” были тоталитарными манипуляторами толпы). А русские, россияне, народ бытийный, а не имущественный, для которых “дело не главное в жизни, главное – настроение сердца”, так массово сходить с ума не могут. Народ безмолвствует… Себе на уме… Даже массово выйдя против бэтээров ГКЧП, только трое погибли, да и то по несчастной случайности, а не в героическом порыве. Все вышедшие на улицу знали, что они – меньшинство. А народ проголосовал за СССР, а не против.

Но лично мне хотелось бы, чтоб обнаружилась не только заразительность музыки “Битлз”, а и чтоб на какие-то её элементы можно было б подумать, что они бессознательно родились. Не в том, обычном смысле, подсознательно, как под воздействием сознательной цели (расковать – у “Битлз”) говорят предложениями, организованными подсознанием, ради осознаваемого замысла, а не словами говорят. А в том – необычном – смысле, что подсознательным является организующий всё идеал. Ницшеанский. Иномирие.

Тогда “Битлз” по праву стали бы равны Леонардо да Винчи. Хоть ницшеанство – аморально в некотором смысле.

В этой связи попробую, музыкально неграмотный, пробиться к открытиям “Битлз”.

До них по большому счёту господствовал классицизм, выражавший борьбу Нового времени со средневековым варварством коллективизмом-упорядоченностью.

Кто знает, что такое лад? – Это набор тех нот, из которых БУДЕТ состоять мелодия. Например, песня Пахмутовой “Беловежская пуща” в ре-мажоре:

состоит из нот: ре¹, ми¹, фа¹, соль¹, ля¹, си¹, до-диез², ре². С одним диезом. И у нас коллективно как-то так сложилось, что подсознательно чувствуем мы по первым словам песни, что будет именно такой звукоряд. И ничто больше в него не проникнет. А иначе – фальшь. И не фальшивость век за веком обнаруживала себя "моментами как бы “объективного” музыкально-выразительного процесса” (Борисов. https://books.google.co.il/books?id=d0tSDwAAQBAJ&pg=PA76&source=gbs_selected_pages&cad=3#v=onepage&q&f=false). Само собой всё. То есть тоталитарное навязывание, которого даже не замечаешь. С детства привык к законам и всё. И катишься, как по рельсам. Да и пафос песни соответствующий – гимн заповедному лесу, образу традиционализма, как бы оппозиционному официальной идеологии энергичности в строительстве скорого будущего – коммунизма.

А то был коммунизм №1, так сказать. Ошибочный. Опиравшийся на неограниченный материальный прогресс. (Маркс не сообразил, что массовое производство вызовет массовое потребление и даже перепотребление, убьющее человечество.) А подсознание Пахмутовой исповедует коммунизм №2. Не ориентирующийся на неограниченный материальный прогресс. Наоборот – на самоограничение. На традиционализм.

Я не знаю, что это за чудо, но лозунг “Каждому – по разумным потребностям!”, столь подходящий для коммунизма №2 и столь не подходящий для коммунизма №1. мне почему-то знаком со времён СССР, хоть тогда была актуальна не разумность, а неограниченность: “Догоним и перегоним США по производству мяса и молока на душу населения!”. Перегоним – ведь не ограничено.

В общем, композитором Пахмутовой, хоть и оппозиционно (правда, неощутимо – чистое общение подсознаний!), воспевалась законность. В том числе и единственным ладом воспевалась.

А “Битлз” этот закон нарушают. Пропадает ощущение естественности. И заменяется принудиловкой. Новым тоталитаризмом. Тоталитаризмом шабаша.

Пример нарушения лада? – Пожалуйста (о песне “A Hard Day’s Night”, - слушать тут, - одной из тех двух, которые я научился свистеть; слова тут):

"Три аккорда в начале куплета (G, C, G [hard day's night]) принадлежат тональности соль мажор. Но с введением аккорда фа мажор [F] в третьем [“It’s been a" в затакте]

такте мы видим, что Леннон выбрал для песни соль миксолидийский лад… Возвращение в тональность соль мажор происходит в десятом такте с введением аккорда D7, который содержит фа-диез” (http://wreferat.baza-referat.ru/A_Hard_Days_Night_(%D0%BF%D0%B5%D1%81%D0%BD%D1%8F).

Я б так перевёл слова начала куплета под те три неведомых мне, неграмотному, аккорда, звучащие для меня, на одной ноте, создающей образ надоевшего: То бы`ла ночь (ре²) гнёт(ре²)-дня(ре²).

А в третьем такте, я понимаю, уже другой лад. И это – бунт! Иное – немедленно!

Я помню, какое сильное впечатление на меня производил переход в другую тональность в песне “Я шагаю по Москве”… Но там это было на новом куплете и переживалось как счастье на новом, высшем уровне. А тут так скоро… – Бедлам.

Словесным аналогом нарушения правил в битловской песне является оксюморон “ночь дня”.

Так слабые (массы) при этом шабаше, - как дети с лепыми нелепицами, - радуются вдруг-возможности нарушить правила. И недоосознающие свою слабость “Битлз” в том числе радуются (но только во время сочинения, отрываясь, а не при исполнении уже сочинённого, когда всё превращается в скучную, одинаковую жизнь). Сочиняя же – сознают, что отрываются. Но ведо`мы при сочинении подсознательной жутью, что некуда деваться в Этом мире: и старо-естественное, и ново-искусственное – всё – тоталитарно. Значит, куда стремиться? – Правильно: в принципиально недостижимое иномирие. И в том – невыразимая словами сладость. На концерте уже не переживаемая.

И я не докажу, что её, невыразимую, переживали “Битлз” при сочинении.

Но мне приятно думать, что, если переживали, то что-то то же переживали самые глубокие из ценителей этой группы. И – покатилось… Их мнение об особости “Битлз” становилось общепринятым, и те сравнялись в оценке с оценками Леонардо да Винчи. – Ничего не зная толком (как и о леонардовском сфумато), все считают их самыми-самыми… А дело в том, что общаются подсознания. И не только слухом земля полнится, но и ЧТО-ТО, словами невыразимое, подтверждает те слухи. Для меня, например, учившегося свистеть песню, было удивительно, что я, всегда на лету умеющий повторить мелодию, тут мучался неделю.

Впервые опубликовано по адресу

https://klauzura.ru/2018/11/otorvatsya-ili-poglubzhe-chto/