- Надо б у вас спросить, чтоб вы не вслух, а себе ответили: я могу признать свою неправоту. На людях это трудно. Это трудно даже и под давлением неоспоримого довода.

Вопрос к себе: могу ли я предоставить неоспоримый?

Но начну не с этого.

Был такой колосс – Бахтин. Он пустил в науку очень вредную теорию, называемую большое время.

Она, да, описывает имеющее место быть явление: каждое время по-своему прочитывает произведение искусства. (Для Бахтина не существовало теории Выготского, хоть “Психология искусства” впервые была опубликована в 1965, а умер Бахтин в 1975). По Выготскому вечность произведению приносит тончайшее переживание подсознанием восприемника подсознательного идеала автора (художественного смысла). И, если суметь адекватно перевести подсознательное в осознаваемое, то художественный смысл окажется единственным навсегда. То есть, когда каждое новое время по-своему понимает произведение, то время ВИНОВАТО в извращении художественного смысла. Лишь случайно, получается, возможно какому-то времени попасть с художественным смыслом в истину.

Что и случилось с шестидесятниками (что и вы признали: "как и многим 60-ам мечталось”).

А Бахтин считает (ошибочно, а вы не согласитесь, ибо не освоили Выготского), что это – ценность, что произведение даёт возможность себя по-разному толковать (абсурдные варианты не в счёт).

Вы и Маргулис (это ваше "Сомнительно”), отягчённые знанием, что и шестидесятники провалились (лжесоциализм не исправили), и что лжесоциализм этот превратился в капитализм, а не социализм, ЕСТЕСТВЕННО переиначиваете Багрицкого под себя, мол, и ему в 1934-м "Сомнительно”.

ПОД СЕБЯ! Понимаете?

Это очень удобно. И уже за то кажется верным. Если вы сами и были левым шестидесятником в 60-х, а от левизны отказались (как Окуджава и многие-многие, не отказавшихся меньшинство, знаю по своим знакомым), то вам теперь ЕСТЕСТВЕННО Багрицкого переиначивать. А Бахтин вас теоретически оправдывает.

Вам-тепрешнему (и Маргулису) в голову не может поместиться, что Багрицкий мог не пессимистически отнестись к тому, что Сталина не сместили, а всё-таки ещё на что-то надеяться.

Вам-теперешнему (и Маргулису) не сообразить, что нюанс “трагический” в словосочетании “идеал трагического героизма”, не означает пессимизм, а означает оптимизм, присеем наивный! "вот-вот и взойдёт”.

Вы (вопреки здравому смыслу) навешиваете на Багрицкого (за последние две оптимистические строчки поэмы), если не клеймо притворщика, то что-то невообразимое: "стереть изнасилование своей мечты”.

Теперь о неоспоримом.

Зачем Багрицкий в поэме, написанной четверостишиями, закончил её двустишием?

Отвечаю оспоримо (для вас): для оборванности наивного оптимизма, ибо это – образ трагического нюанса идеала трагического героизма.

Как вы не сумели принять адекватность моего объяснения крайности образа торжества самоуправления – изнасилования женщины, так вы не примете адекватности моего объяснения образа двустишия на фоне четверостиший. – Угадал?

Вы почитайте “Психологию искусства”. Она есть в интернете.

К объекту переписки: файлу Багрицкий. Февраль.